[в начало]
[Аверченко] [Бальзак] [Лейла Берг] [Буало-Нарсежак] [Булгаков] [Бунин] [Гофман] [Гюго] [Альфонс Доде] [Драйзер] [Знаменский] [Леонид Зорин] [Кашиф] [Бернар Клавель] [Крылов] [Крымов] [Лакербай] [Виль Липатов] [Мериме] [Мирнев] [Ги де Мопассан] [Мюссе] [Несин] [Эдвард Олби] [Игорь Пидоренко] [Стендаль] [Тэффи] [Владимир Фирсов] [Флобер] [Франс] [Хаггард] [Эрнест Хемингуэй] [Энтони]
[скачать книгу]


Бернар Клавель. В чужом доме.

 
Начало сайта

Другие произведения автора

  Начало произведения

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  Часть вторая

  19

  20

  21

  22

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  Часть третья

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  Часть четвертая

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

  56

  57

  58

  Часть пятая

  60

  61

  62

  63

  64

  65

  66

  67

<< пред. <<   >> след. >>

     11
     
     Когда Жюльен проснулся, было совсем темно. Вокруг — полная тишина. Он попытался открыть глаза, но веки не поднимались, точно были налиты свинцом. Еще сонный, он поскреб себе грудь, потом спину, живот и вдруг, стряхнув оцепенение, привстал в постели.
      — Клопы!
     Мальчик тут же вспомнил, что он не дома и не у дяди Пьера. Опершись на локоть, Жюльен повернул голову. В раскрытое окно виднелся блестящий край крыши и треугольник звездного неба. Освоившись в темноте, Жюльен разглядел дверцы шкафа на белой стене, кровать Мориса, с которой доносилось ровное дыхание, и кровать Виктора, еле различимую в углу комнаты.
     Жюльен снова поскреб себе грудь. Он хотел было встать и зажечь свет, но не осмелился и опять улегся, продолжая чесаться. При этом он старался как можно меньше двигаться: кровать сильно скрипела. Тело жгло как огнем, он чувствовал боль в боку. На улице послышался шум приближающегося грузовика. Мотор заглох, потом зарычал с новой силой, как бы набирая скорость, зафыркал все ближе и все яростнее.
     «Должно быть, машина поднимается вдоль бульвара», — подумал Жюльен.
     Этот шум отвлек его на некоторое время. Потом вернулась тишина. Время от времени ее нарушал рокот мотора или паровозный свисток, который медленно затихал в ночи.
     Виктор заворочался в постели. Его кровать скрипела не меньше, чем у Жюльена.
      — Не спишь, братец? — спросил он тихо.
      — Нет. Я вас, наверное, разбудил, ворочаясь?
      — Да. Но это ничего. Сейчас уже, должно быть, около четырех. Тебе клопы не дают спать?
      — Да. Я весь чешусь.
      — Лучше не трогай, не то расцарапаешь себя, а царапины могут загноиться. Если выдержишь, то уже через час ничего не будешь чувствовать.
     Где-то внизу раздался скрип, как если бы отворили входную дверь.
      — Так и есть. Вот и Андре, — сказал Виктор.
     В комнату кто-то вошел, щелкнул выключатель, и Жюльен зажмурился от вспыхнувшего света.
      — Эй, вставайте! — крикнул мастер.
     Он подошел к кровати Мориса, схватил одеяло и откинул его к ногам мальчика. Тот недовольно заворчал. Мастер несколько раз шлепнул его:
      — Ну, толстяк, поднимайся!
     Мастер подошел к Жюльену, который уже сидел на кровати, и наклонился, чтобы лучше его рассмотреть.
      — Ого, как они тебя разукрасили, — сказал он. Виктор встал и тоже подошел, застегивая на ходу штаны.
      — Его здорово искусали, но ему меньше досталось, чем Морису в первые дни.
      — Возможно, — сказал мастер. — Пожалуй, он скорее привыкнет.
     Виктор вышел без рубашки, с полотенцем через плечо, и Жюльен услышал плеск воды во дворе. Мастер обернулся.
      — Черт возьми, — сказал он, — ты что? Смеешься? Хочешь, чтоб тебя облили водой? Иначе не встанешь?
     Оказывается, Морис укрылся с головой.
     Мастер снова сбросил с него одеяло и одним рывком поставил Мориса на ноги.
     Все трое умылись под краном во дворе. Поднимаясь наверх после умывания, Жюльен услышал, как мастер сказал Морису: «Если у вас в спальне есть одеколон, пусть он протрет себе кожу, особенно там, где много укусов. Одеколон хорошо дезинфицирует».
     У Жюльена нашелся флакон одеколона. Морис наскоро протер ему спину и грудь, и затем оба быстро оделись.
     На часах в цехе было без десяти четыре.
      — Рановато сегодня поднялись, шеф, — заметил помощник.
      — Это из-за Жюльена. Лучше начать раньше, он ведь еще не освоился.
     Прежде чем спуститься, Жюльен посмотрелся в зеркальце Виктора. Искусанные веки опухли, глаза превратились в щелочки, но лицо было почти не тронуто. Зато вся шея была в красных волдырях. Искусанные места невыносимо зудели, и мальчику все время хотелось чесаться.
      — Я тебе сейчас смажу пальцы медом, — сказал мастер, смеясь, — тогда перестанешь скрестись!
     В конце самого большого из разделочных столов помощник раскатал скалкой белые куски теста в прямоугольные длинные полосы, а потом разрезал их на треугольники. Мастер брал по одному эти треугольники и скатывал их. Получались маленькие валики с заостренными концами. Он клал их перед Жюльеном, тот придавал им форму полумесяца и укладывал на большие черные противни. Это были рогалики. Мастер и его помощник работали с такой быстротой, что вскоре перед Жюльеном выросла целая гора рогаликов.
      — Скорей, скорей, — торопил мастер.
     Жюльен даже забыл о мучившем его зуде. Он видел лишь черные противни, где нужно было ровно разложить рогалики.
      — Клади уголками кверху, чтобы тесто поднялось как следует, а то влетит от хозяина.
     Мастер перестал скатывать рогалики, схватил пустой противень и поставил его перед собой. Через несколько секунд противень был полон.
      — Видишь, вот как надо, и поторапливайся, — сказал он.
     Работа была нетрудная, но Жюльена бросило в пот. Он прикинул, что мастер работает раз в двадцать быстрее его. Нужно было класть четыре рогалика по ширине и девять по длине противня. Мальчик старался, спешил изо всех сил, но, когда дошел до конца, ему не хватило места для одного ряда. Мастер потрепал его по плечу.
      — Не волнуйся, малыш. Этим не поможешь, получится ерунда. Тебе нужно овладеть лишь одним движением. Должны работать только руки! Думать тут не к чему! Все пойдет самой собой, как по маслу.
     Жюльен почувствовал, что к глазам подступают слезы. Он громко шмыгал носом, стараясь их удержать. Но чем больше пытался он успокоиться, тем медленнее двигались руки. В конце концов они вообще перестали слушаться. Наполненный противень надо было отнести в сушильный шкаф. Противни помещались на полках, сделанных из железных прутьев, вмазанных в стенки. Мастер подошел к шкафу, когда там набралось десять противней.
      — Теперь поверни противни другой стороной, — сказал он. — Вот, смотри, ты вытягиваешь их до середины, затем быстро поворачиваешь на руке вокруг оси и загоняешь обратно. Тут нужна сноровка, чтобы дело шло быстро, да смотри, не обожгись и не урони на пол!
     Жюльен попробовал.
      — Молодец, — похвалил мастер. — Это ты уловил с первого раза. Остальное тоже придет.
     Жюльену стало немного легче, им овладело радостное возбуждение. Но волнение мешало ему, сковывая движения.
      — Ну вот, смотри, лучше дело пошло, — успокаивал мастер. — Хорошо, хорошо.
     Все же ему приходилось то и дело самому наполнять противень, чтобы не снижать темп работы из-за медлительности Жюльена. Когда еще десять противней было отправлено на полки сушильного шкафа, он сказал мальчику:
      — Ну-ка, вытаскивай десять первых и ставь их на стеллаж у печки. Потом повернешь остальные.
     Стеллаж состоял из нескольких рядов двойных металлических прутьев и занимал всю стену, примыкавшую к печи, от пола до потолка.
     Противни были горячие. Жюльен хватал их и вталкивал на металлические прутья.
     Мастер насвистывал простенький мотив. Иногда он умолкал и приговаривал, смеясь:
      — Хорошо, хорошо. Вот видишь, сноровка себя окупает.
     Виктор вторил ему:
      — С такой сноровкой он далеко пойдет, эдак мы скоро будем в деньгах купаться.
     Жюльен никак не мог улучить минутку и посмотреть на Мориса, который возился у плиты. Наконец он решился обернуться. Огонь потрескивал. На плите стояло несколько кастрюль, Морис энергично мешал в тазу длинной деревянной ложкой.
      — Эй, малыш, останавливаться нельзя, — сказал мастер, — иначе утратишь темп.
     Жюльен испуганно кинулся к противню, вынул его из шкафа и, промахнувшись на несколько миллиметров, сунул его чуть ниже полки. Металлические прутья зацепили два ряда рогаликов, размягченных и вздувшихся от жара в сушильном шкафу. Желая их поймать, мальчик наклонил противень, и тогда остальные рогалики посыпались на опилки.
     Виктор обернулся первым.
      — Привет! — воскликнул он. — Вижу, что пока мы не в деньгах, а в тесте купаемся.
     Подбежал мастер, подхватил противень, пытаясь одновременно спасти мягкое тесто, которое повисло на прутьях и могло свалиться на противни, стоявшие на нижних полках.
      — Виктор, подбери то, что на полу, и брось в печь, — приказал мастер.
     Морис приподнял таз. Помощник смял большой кусок блестящего от жира теста с прилипшими опилками и бросил его на раскаленный уголь.
      — Ну-ка, Морис, закрывай быстрее, не то такая вонь поднимется!
     И в самом деле, запах горелого геста разнесся по цеху. Жюльена трясло как в лихорадке. Он уже не мог сдержать слез, они текли у него по щекам.
     На злополучном противне мастеру удалось спасти всего пять рогаликов. Он посмотрел на Жюльена.
      — Брось хныкать, — заметил он, улыбаясь. — Со всяким может случиться.
      — Не беда, — добавил Виктор, — мы все уладим, пока еще нет хозяина.
      — Без четверти пять. Вот-вот явится. — Мастер пересчитал противни.
      — Хороши мы будем, — сказал он с недовольной гримасой. — Ладно, я скажу, что просчитался, когда взвешивал.
      — Погодите, я сейчас наверстаю на тех, что еще не доделаны, — предложил Виктор. — Может, наберем сколько надо.
      — Они будут меньше размером.
     Помощник подбоченился и, заглядывая мастеру в лицо, изобразил удивление.
      — Если я правильно считаю, — сказал он, — только на четырех последних противнях рогалики будут мельче остальных.
      — Да.
      — В таком случае, если старик и разворчится, то ничего страшного не произойдет. Я поклянусь своей бородой, что делал их все одинаковыми, а вы, шеф, вовремя вставьте, что, очевидно, их сунули в печь раньше, чем они поднялись. Этим занимается сам хозяин, он и окажется в дураках.
     Они расхохотались.
      — Хорошо, идет, — сказал мастер. — Но раз так, пошевеливайся. А то как бы хозяин не пришел раньше, чем все рогалики будут на противнях.
     Жюльен вытер глаза, слезы еще душили его, но горячее чувство благодарности рвалось наружу. Он, не умея его выразить, только пробормотал, вновь принимаясь за работу:
      — Спасибо, шеф.
     Его никто не услышал, потому что Морис с шумом колотил кочергой по раскаленному углю, а мастер снова насвистывал все тот же мотив.
     Работать стало легче. Свежий утренний воздух проникал сквозь приоткрытую дверь, и возле пышущего жаром сушильного шкафа было не так душно. На столе остывала желатиновая гуща крема, сваренного Морисом. От крема исходил вкусный запах ванили. Этот аромат поднимался вместе с клубами пара и рассеивался под балками потолка.
     Хозяин вошел в ту минуту, когда Виктор начал доставать из большой квашни тесто для бриошей, поставленное с вечера.
      — Доброе утро, — сказал господин Петьо.
     Все ответили:
      — Доброе утро, хозяин.
      — Кофе горячий?
      — Да, — сказал Морис, ставя на стол кастрюлю.
      — Ну, как наш новенький, втягивается понемногу? — спросил господин Петьо.
      — Да, втягивается, — сказал мастер.
     Хозяин подошел к полке, взял чашку и посмотрел на Жюльена.
      — Его здорово покусали, — заметил мастер.
      — Это комары, — сказал хозяин. — У нас в спальне они тоже были. Ничего, с первыми заморозками исчезнут. Печь в порядке?
      — Двести десять, точно, — ответил Морис.
      — Хорошо, пейте кофе.
     Каждый взял по чашке, и хозяин разлил кофе из кастрюли, в которую он уже положил сахар. Они выпили, поставили чашки на полку и опять принялись за работу.
     Пока лепили бриоши, хозяин сунул в печь первые десять противней и вышел.
      — Пошел за сплетнями, любитель газет, — сказал Виктор.
     Несколько минут спустя хозяин вернулся с газетой. Отложив ее, взял лопату, перевернул противни с рогаликами и закрыл печь. Аппетитный запах разнесся по цеху, и Жюльен почувствовал, что у него слюнки текут.
     Хозяин развернул газету.
      — Смотри-ка! — воскликнул он. — Муссолини возвратился в Италию! — Он стал читать вслух: «Дуче официально приглашает фюрера приехать в Италию... Муссолини была оказана в Риме торжественная встреча!»
     После минутного молчания хозяин заглянул в печь и снова стал читать вслух заголовки:
      — «Переход на зимнее время произойдет сегодня в полночь. Не забудьте отвести на час ваши часы». А ведь верно, я и забыл. Это приходится как раз на субботу. Теперь сможем поспать лишний часок. Он перевернул страницу и продолжал:
      — «Испанские беженцы будут в ближайшее время возвращены на родину. Заявление господина Дормуа». Отлично! Давно пора было избавить нас от этой заразы. Как будто недостаточно коммунистов в самой Франции!
     Он положил газеты и открыл дверцы печи. Потом, поддевая на деревянную лопату один противень за другим, пересадил их в верхнюю часть печи. Закончив эту операцию, он установил в нижней части печи противни, вынутые из сушильного шкафа. Виктор следил за ним краем глаза. Увидев, что хозяин уже взялся за последние противни, чтобы смазать рогалики желтком, он громко произнес:
      — А все же среди испанских беженок встречаются просто красавицы!
     Хозяин поставил противень на край плиты и обернулся. В руке он сжимал кисточку, с которой капал желток.
      — Надеюсь, вы не собираетесь заглядываться на этих девок? Знаете, что мне сказал доктор Берже?
      — Нет.
      — Так вот. Все они, мой милый, больны. Да еще чем! Если вам так не терпится кое-что подцепить, действуйте, я вас не удерживаю.
     Он подошел, размахивая руками, и пустился в подробные объяснения. Через некоторое время Виктор прервал его невинным тоном:
      — Хозяин, вы не закрыли сушильный шкаф.
     Тот быстро обернулся.
      — Черт побери! — воскликнул он. — Они могут остыть. Это вы меня отвлекли своими испанскими пакостями.
     Он смазал последние четыре противня и поставил их в печь со словами:
      — Если эти будут хуже других, надо отправить их в гостиницы.
     Жюльен взглянул на Виктора и мастера, те кусали губы, чтобы не расхохотаться. Морис отправился мыть под краном таз. Виктор подмигнул Жюльену. Рукой он сделал знак, как бы говоря мальчику: «Видишь, как мы облапошили старика!»
     

<< пред. <<   >> след. >>


Библиотека OCR Longsoft