| << пред. << >> след. >> XII
Все застыло в неподвижности. Если Доминик отказывалась говорить, знал ли Мопре, с кем имеет дело? Если по какой-либо случайности Мопре не читал газет или не слушал радио, он все еще мог думать, что его противник Мерибель. Поэтому он так осторожен. Сэвр подошел к самому бассейну, приложил руки ко рту и возопил:
— Мопре!
Голос отскочил от стен, и короткое эхо повторило: «Пре... пре...» Сэвр медленно оглядел ряды окон, высматривая, которое из них могло вот-вот открыться. Попробовал кричать громче и дольше:
— Мопре-е-е...
Кашлянул. Глаза наполнились слезами, и от этого двоились фасады. Он уже ничего больше не видел, вытер глаза, поднял голову. Над ним простирался огромный голубой прямоугольник, по которому проплывали почти прозрачные ослепительно белые облака. По контрасту стены, находившиеся в тени, казались непроницаемыми. Он попятился, чтобы удобнее было наблюдать, и крикнул изо всех сил:
— Мопре-е-е!
Его крик должен быть слышен всюду. Тогда почему такое молчание?
— Мо-пре-е!.. Забирайте деньги!
Имя выкрикнуть легко. Фразу — гораздо труднее. Слова падали тяжело, как булыжник. Сэвр снова взял чемодан и вышел из садика, оглянувшись напоследок. Направился к южному подъезду, набрал воздуху в легкие и крикнул:
— Мо-пре-е-е!
Свод подъезда образовывал нечто вроде рупора, и на этот раз крик был душераздирающим. Сэвр ждал. В ответ должен раздаться другой крик. С неизбежностью!.. Но вдоль стен прошуршал лишь едва уловимый шум поднимавшегося резкого ветра.
— Мо-пре-е-е!.. Отвечайте!
Почему он молчит? Глупо. Ведь он догадался, что его разоблачили. Может, будет лучше слышно у другого подъезда? С вдруг потяжелевшим чемоданом Сэвр снова тронулся в путь, остановился в том месте, которое показалось ему подходящим.
— Мо-пре-е-е!.. Идите сюда!..
Он уже перестал понимать, где он. Его окружали все те же фантастические фасады, менялась лишь перспектива. Казалось, за бесчисленными рядами окон вырастали все новые ряды. В голове теснились, множились окна. Перспективой, уходящей в бесконечность, как чудовищный кроссворд по горизонтали и по вертикали, выстраивались ровные ряды клеток.
— Мо-пре-е-е!.. Мопре-е-е!..
Эхо безумного вопля билось между непроницаемыми решетками. Ясно, Мопре не желал отвечать. Брал противника на измор. В самом деле, с каждой попыткой Сэвр все больше слабел. Но не уходил. Пускай полумертвый, бездыханный, он рухнет, но заставит Мопре обнаружить себя.
— Мо-пре-е-е!..
Голос становился все тише. Иногда едва достигал конца садика, отдавался в вестибюле! — но в каком? — в том, что не был закрыт; взлетал к лестничкой клетке, от площадки к площадке: — Мо-пре-е-е!.. Мо-пре-е-е!.. — пока не тонул где-то во мраке многоэтажной бездны. Сэвр, без сил, присел, опершись спиной о стену. Грудь горела. Он дышал прерывисто, с трудом. Представил себя в собственном кабинете внушительного; властного предпринимателя, в окружении телефонов, диктофонов, пишущих машинок. Пощупал щетину потерпевшего кораблекрушение — она колола пальцы. А содержимого чемодана хватило бы на то, чтобы скупить полмира!.. Мира без Доминик!.. Он снова вскочил. Машинально подхватил чемодан, вышел. Сколько же раз он входил и выходил? Сколько кричал? Подняв голову, как затравленный зверь, возопил:
— Доминик!
Немыслимо, чтобы судьба подарила ему ее и тотчас же отняла! Даже абсурду есть предел. С трудом волоча ноги, он тащил свои миллионы и время от времени, как некогда стекольщики или точильщики, бросал один и тот же клич: «Доминик!..» Хриплый крик, жалкое предложение никому уже не нужных услуг. Наконец он прошептал для себя одного: «Доминик!..» Призыв отдавался где-то в глубине его существа. Губы плохо повиновались, однако эхо оглушило его. Он произносил «Доминик» не ртом, не горлом, но всеми венами, всеми костями; замер как чудотворец, готовый сотворить чудо.
И чудо явилось. Он споткнулся о тело. Это была Доминик, распростертая на кафельном полу в незнакомом подъезде. Недвижима. С разметавшимися волосами. Еще теплая, но то была не настоящая теплота. Стоя на коленях, Сэвр держал ее руку. Долгое путешествие пришло к концу. Он даже не страдал. Она была мертва, и он в каком-то смысле был мертв... А он-то вообразил, что можно сменить кожу! Какой абсурд!.. Он гладил ее руку. Ему казалось, что он рядом и где-то далеко. Стол, картотека... Агентство. Как давно это было — агентство. Ворота Моря!.. В голове шумело, гудело, как в туннеле... Он пересекал громадные пространства. Может, последовать за ней?.. Он выпустил ее руку, соскользнувшую в ворс пальто, как пугливый зверек. Наклонился, коснулся губами лба. Лоб был холоден. Он не посмел прикрыть полуоткрытые веки — ему еще не приходилось закрывать глаза усопшим. Не умел. На него снизошло странное успокоение. То, что следовало сделать, надо было делать немедленно. Потом он будет плакать, если останутся слезы. Он сознавал, что встает, выходит, тщательно прикрывая за собой дверь. Подлинный Сэвр шел теперь, как призрак, позади другого Сэвра. Другой Сэвр направлялся к гаражу. Впервые оставил чемодан. Миллионы! Это слово для живых! Для удалявшегося согбенного человека, прижавшего кулак к животу, миллионы значили всего лишь ничтожную кучу бумаги. Он шел, держась из последних сил, уже не думая о Мопре — тот, может быть, сбежал. Машина! Взять машину, погрузить туда тело и — в жандармерию. Потом остальное... Сначала машина, если только Мопре не успел уехать на ней.
Нет. Она стояла на прежнем месте, блестящая, как живая. Когда Сэвр открыл дверцу, он увидел на кузове свое отражение, как в кривом зеркале, — огромный лик чудовища, лапы душителя. Ящичек для перчаток был открыт. На пол упала грязная тряпка. В оружейной смазке. В тряпке был завернут пистолет. Бесспорно, этим оружием Мопре убил Мари-Лор, а затем Доминик. Сэвр в нерешительности разглядывал сложный щиток управления. Включил зажигание, нажал на стартер. Мотор завелся мгновенно, заполнив подвал ревом. Никогда раньше Сэвр не имел дело с автоматическим переключением скоростей. Его смущали педали. К тому же левую ногу свело судорогой. Он слишком резко дал задний ход — «мустанг» затормозил, стал как вкопанный. Едва нажал на акселератор — вылетел на поверхность, пронесся, как ураган, прямо к садику. Резкий поворот руля — и он пролетел мимо подъезда, задев за стену. Никогда ему не добраться до жандармерии — аварии не миновать. Слишком толстые подошвы, он не чувствует педаль. Поднял ступню — машина остановилась.
При дневном свете спидометр был виден лучше. Включил первую скорость и медленно покатил по направлению к агентству, аккуратно поставил «мустанг» перед самой дверью. Он старался ради Доминик. Спинку правого сиденья откинул до положения шезлонга: тело будет лежать почти горизонтально, как подобает. Быстро освободил крючки капота, откинул его назад, чтобы ничто не мешало распахнуть дверцы. Остается осторожно положить Доминик на сиденье. Он вошел в агентство. Заметил другой чемодан, тот, с которым Доминик приехала из Сен-Назера, видимо купив для него одежду. Здесь — деньги, там — одежда для побега... Вдруг брызнули слезы. Он теперь был один, он мог плакать.
Приподнял голову Доминик, чтобы поддержать ее за плечи. Волосы слиплись от крови. Рана была незаметной, вряд ли от пули, скорее, от удара рукояткой револьвера. Правой рукой он подхватил Доминик под колени; тело было очень тяжелым; пошатываясь, поднялся и направился к красной машине... Так же, как в рекламе, которую он некогда повсюду распространял. Сигарообразная спортивная машина около сказочной резиденции: Вы покупаете счастье!..
Он положил тело Доминик на сиденье, аккуратно расправил пальто, осторожно, стараясь не хлопнуть, закрыл дверцу. Доминик казалась спящей — ветер играл в волосах. Но эти ужасные открытые глаза. Сэвр отвернулся, пошел за чемоданами, которые поставил на заднее сиденье. Последний взгляд: сохранить в памяти то, что никогда уже не суждено увидеть. Завел мотор, развернулся, подъехал к подъезду. Дорогу преградила фигура с револьвером в руке.
У Сэвра не было осознанного желания, он не принимал никакого решения. Просто ступня слишком сильно нажала на педаль. Машина рванула вперед, и одновременно вдребезги разлетелось ветровое стекло, осыпав колени Сэвра дождем осколков. Он увидел, как человек согнулся пополам. «Мустанг» закачался, словно беря препятствие. Он искал тормоз, опять ошибся, дал газ, наконец остановился и, выйдя из машины, подошел к Мопре. Тот лежал на животе. В руке все так же сжимал револьвер. Ручеек крови стекал в канавку. Левая ладонь в такт стуку сердца сжималась и разжималась. И этот тоже умрет? Сэвр перевернул его и резко выпустил умирающего.
— Ты расквитался со мной! — прошептал тот.
Это был не Мопре, это был Мерибель.
<< пред. << >> след. >> |