| << пред. << >> след. >> 6
— Когда Аня померла, из меня словно какой-то стержень вытащили. Жизнь смысл потеряла. Все из рук валилось, дом, хозяйство запустил. Ну и покуролесил я тут! И дошел уже до такого момента, что еще немного — и можно меня было везти в сумасшедший дом, зеленых чертиков ловить. Как-то утром проснулся после очередных похождений, лежу — почти кончаюсь. И надо бы встать, дотащиться до магазина, у Верки пузырек в долг выпросить — не могу, сил нет. Кое-как поднялся, сел на кровати и задумался: что же это я с собой делаю? Зачем гублю себя?
В тот день никуда не пошел, спал, чай с травами пил, здоровье поправлял. А на следующее утро отыскал старый свой мольберт, краски и убрел в лес, подальше от соблазнов и от дружков. Были у меня раньше здесь такие, имелись... Мольберт просто так, на всякий случай захватил. Не очень я на себя надеялся, если честно. Но решимости начать новую жизнь много было.
Целый день по лесу ходил, думал и свежим воздухом дышал. Промерз весь, зато на душе хорошо стало. Довольно далеко от села забрался и уже решил назад поворачивать, потому что скоро темнеть должно было. Как вдруг послышался в небе рев.
Я почему-то решил, что самолет аварию потерпел. Все, думаю, конец мне, сейчас накроет. Вот и начал новую жизнь. Смотрю вверх, дышать забыл.
Рев стих, только свист пронзительный, почти вой. И тут какая-то штука низко над поляной мелькнула, ветки срубленные на снег посыпались. Как грохнется в лесу! Только гул пошел.
У меня от сердца отлегло — живой! Стою, жду взрыва. А его нет. Тут я спохватился: что же ты, дурак, стоишь, радуешься? Сам-то живой, а там, может быть, летчик выпрыгнуть не успел.
Ну, бросил все на поляне, запрыгал по сугробам. Далеко бежать не пришлось, я даже запыхаться не успел. Эта штука сразу за поляной упала. Деревья вокруг поломанные, с корнем вывернутые. Я сгоряча действительно за самолет ее принял. Пролез к ней, вокруг обежал — кабину ж ищу, где летчик сидит. Обежал — нет ничего похожего на кабину.
Зверек на руках у Егора обеспокоенно зашевелился, приподнялся, глядя на дядю Сашу. За столом молчали, не стучали ложками.
Дядя это заметил.
— Вот, неприятно им вспоминать. Ничего не поделаешь, надо же рассказать, как все было. Вы уж, ребята, потерпите.
Егоров зверек задышал спокойнее. Слышно было, как сердце его четко и часто стучало в глубине маленького тельца. Стук был какой-то необычный, словно перебивая друг друга работали два часовых механизма. «Два сердца у них, что ли?» — подумал Егор, но спрашивать не стал, чтобы не останавливать рассказ.
Чуть понизив голос, дядя Саша продолжал:
— Обежал я эту штуку кругом и тут только соображать стал, что не очень она на самолет похожа. Никогда круглых самолетов не видел, даже по телевизору. А этот слово из двух тарелок сложен, только одну вверх дном перевернули. В борту дырища здоровенная пробита, провода из нее торчат, трубки, горелым пахнет.
Стою я, раздумываю и слышу — стонет кто-то над моей головой. Кое-как по дереву забрался наверх. Вижу — там люк открыт. Внутри темно, ничего не видно. И опять стон, теперь уже ясно, что из люка.
— Товарищ! — кричу. — Товарищ! Вы ранены?
Как я голову успел убрать — до сих пор не знаю. Только в ответ мне из этого люка ка-а-ак даст какой-то луч! Голубого цвета и не толстый. Попал в березу, та сразу вспыхнула.
«Вот тебе и на! — думаю. — Я его спасать прибежал, а он стреляет, сволочь! Не иначе, иностранец какой-то, шпион. Сбили его наши, когда он шпионские свои дела делал. Теперь разыскивают, наверное». Отпрянул от люка, прижался к корпусу. И соображаю, что нечего мне тут делать, а надо идти в село и сообщить.
Тут стоны прекратились. Я подождал немного, снял шапку и краешек ее осторожно высунул. Не стреляет. Значит, сознание потерял. Тогда я посмелее высунулся. Ничего. Нашарил спички в кармане и полез в люк. Он маленький, низкий, еле я пролез. За ним коридорчик короткий. Спичка погасла, я новую зажег и смотрю — у самого порога человек лежит.
Тут свет неожиданно зажегся. Тусклый, еле различить можно, что человек этот в меховом комбинезоне. А рядом стоит кто-то маленький и в меня целится. Мне только подумалось: неужели, мол, и детей в шпионы берут, как он и выпалил. Да, видно, от страха и холода ручонки тряслись. Не попал он в меня. А ведь в упор стрелял.
Пока этот маленький шпион опять не бабахнул, я к нему шагнул, поймал за шкирку и пистолет отобрал. Сунул себе в карман и тогда к взрослому наклонился. Тронул его за плечо, чувствую — под пальцами мокро. Попробовал на спину перевернуть. И обмер — не человеческое у него лицо было. Вот, на них похоже, — дядя Саша кивнул на своих подопечных. — Только больше. Тут я только и понимать начал, на что натолкнулся. Это ведь летающая тарелка к нам в лес упала.
Дядя испытующе посмотрел на Егора с Денисом — не улыбаются ли недоверчиво? Но те сидели матча, внимательно слушали и машинально поглаживали зверьков на руках. Зверьки жмурились — видимо, нравилось.
— Вот черт, думаю. Вляпался! Час от часу не легче! Не шпионы, так инопланетяне. Но надо что-то делать. Приподнял я этого зверя, поволок наружу, на свет. Он нетяжелый был. Вытащил, понес к нижнему краю тарелки. Смотрю, а в глубине пробоины, что я видел, шевелится какая-то зеленая масса, вспухает потихоньку. Очень мне это шевеление не понравилось.
Снес я космонавта, снял тулуп свой, кинул на снег и его уложил. Тут только разглядел, что он весь мехом покрыт, а вовсе не в комбинезоне, как мне поначалу показалось. И грудь помята. Ударился, видимо, когда тарелка упала. Стал я у него пульс искать, не нашел. Сердце слушаю — тоже ничего. Оглянулся — батюшки! — а вокруг, кроме того, что в меня стрелял, еще с десяток. Сами выбрались и вниз слезли. Я окончательно растерялся. Все один меньше другого. Ясно ведь — дети.
Попробовал я еще сердце послушать у старшего. Не стучит. Тогда поманил одного пацана пальцем, тот подошел, я у него послушал. Нет, нормально все, есть стук. Видимо, умер их старший. Вспомнил я про зеленое шевеление и решил на всякий случай ребятишек подальше отвести, а потом уже за мертвым возвращаться. А то рванет эта тарелка, и от всех нас одни воспоминания останутся.
Встал, двух самых маленьких на руки подхватил, остальным скомандовал: «За мной!», и пошли мы.
Однако она не сама взорвалась. Метров двести мы отошли, я оглянулся — и вижу, как с неба быстро так опускается, да нет — падает какой-то шар огненный. Вот ты видел когда-нибудь шаровую молнию? Не в кино, а в жизни? Тот шар на нее похож был, только побольше, наверное, с метр в диаметре.
Исчез он за деревьями и тут — взрыв. Сильный взрыв, воздухом на нас дохнуло и с деревьев снег посыпался.
Мы бегом назад. А на месте тарелки только яма черная и деревья в стороны раскиданы.
Ребята в кучу сбились, дрожат. Зима ведь, да и катастрофа эта — сильное потрясение. Мне страшно было, взрослому, а детям каково? Постояли так, посмотрели на воронку. Делать нечего, надо из лесу выбираться, замерзнуть можно. Мой тулуп тоже пропал. А вдруг еще один такой шар свалится?
Опять на руки взял маленьких, остальным говорю: «Стоять будем — ничего не выстоим. Давайте двигаться отсюда!» И пошли мы: я впереди, остальные за мной кое-как ковыляют. Холодно пацанам, сам вижу. Хотел привал сделать, костер развести, да вспомнил, что нечем — спички в кармане тулупа остались. И пистолет инопланетный тоже. Все сгинуло.
Так и дошли без остановок. Пробрались незаметно в дом, когда уже стемнело. Я печку растопил. Сел. И дошло до меня, какое дело я на себя взвалил. Никогда детьми маленькими не занимался. У нас с Аней как-то не получилось. Да и не в этом-то главное! Детишки-то не земные, инопланетные! Неизвестно, чем кормить, чем поить, как обхаживать!
С час вот так горевал, а потом за дело взялся: проголодались ребята мои, по дому шныряют и на стол и под стол заглядывают. Рискнул — решил, что от молока и хлеба никому плохо быть не может. Да знаю я, что неправ был! — остановил дядя Саша нетерпеливый жест Егора. — Но что делать прикажешь? Не захватил ведь из тарелки ничего! Пришлось рисковать. Занял у соседей хлеба и молока побольше, налил, накрошил в миски, показал, как с ложками обращаться.
Как навалились тут мои ребята на еду! Вы бы только видели!
Вот так и пошло с тех пор. Привыкли они к нашей пище, вреда от нее нет. Кстати, ты витамины-то привез?
Егор кивнул.
— Привез, привез.
— Много?
— Да мне целый пакет передали. Он в сумке.
— Это хорошо. Надо будет после каши раздать понемножку. Ну, вот в общем-то и вся моя история. — Дядя удовлетворенно вздохнул, вытер лоб, вспотевший, словно от тяжелой работы.
Егор осмотрел на него, ожидал продолжения. Потом сказал:
— Не все вы нам рассказали, дядя Саша.
— А что еще? Вы что — не верите мне?
— Верим, конечно. Трудно не поверить, когда их видишь. Многое еще не рассказали. Мы ведь посмотреть успели кое-что здесь. Ну, например, зачем меня вызвали?
— А, верно, забыл об этом. Прихворнул я тут. Продуло, наверное. Температура под сорок. Лежать бы надо, лекарства глотать. И не могу, за ребятами уход нужен. Решил помощника позвать. Только кого? Из села — не удержится, кого ни позови, раззвонит потом. Ребят замучают поглядками, и мне покоя не будет. Кроме того, не хочу я это дело афишировать. Тут я о тебе я вспомнил. Ты парень с образованием, поймешь, что к чему, до молодых новое быстрее доходит. И написал открытку. Только прошло уже все, так, кашляю немного.
Егор изумился.
— Так, выходит, мы зря приехали?
Дядя усмехнулся невесело, покачал головой.
— Да нет, кажется, не зря...
<< пред. << >> след. >> |