| << пред. << >> след. >> 29
Два следующих дня Жюльен вместе с отцом работал в саду. Мысль о смерти Андре все это время не оставляла его, но она уже не была такой тягостной. И не мешала думать о Сильвии. Время и в самом деле тянулось медленно, он буквально считал часы, остававшиеся до встречи с нею. Отец то и дело заводил речь о прошлом: о войне четырнадцатого года, о том, как он работал булочником, о гимнастических состязаниях, в которых принимал участие восемнадцатилетним парнем. Как-то он сказал:
— Если бы твой дружок Геринер, Гестефер, уж не помню, как там его...
— Гернезер.
— Вот-вот. Если бы он был здесь, он бы нам непременно помог. Славный он малый. Положительный. И сильный как бык.
Несколько минут мысли Жюльена были заняты эльзасцем, но вскоре образ Сильвии вытеснил его.
В последний день отпуска Жюльен поехал на велосипеде во Фребюан. Когда мать сказала: «Ты увезешь с собой целый чемодан провизии», — он сразу подумал о товарищах с поста наблюдения, а главное — о Сильвии. Масло, купленное во Фребюане, он, конечно же, сумеет выменять на шоколад для Сильвии.
Жюльен пообедал в полдень и тотчас отправился в путь. Погода стояла чудесная. Доехал он очень быстро и, очутившись перед домом оптового торговца продуктами, обнаружил, что гараж, где работали приказчики, еще заперт. Поняв, что ждать придется порядочно, Жюльен направился к прачечной. Мощная струя воды, бившая из колонки, низвергалась с шумом водопада. Юноша долго не сводил взгляда с дальней стены помещения. Одетта! Неужели он приехал сюда из-за нее, неужели он безотчетно думал о ней? Он ничего не знал об этой женщине. Не запомнил даже цвета ее глаз. В нем жило только воспоминание о том мгновенном, но остром наслаждении, которое он испытал. Он овладел ею вон в том углу. Охваченная страстью, она ударилась головой о каменную стену. Все произошло так быстро. Провести бы ночь, целую ночь с нею...
"Сильвия!»
Усилием воли Жюльен заставил себя повернуться и выйти на улицу. Уже садясь на велосипед, он увидел человека, помогавшего ему в день свадьбы. Они поздоровались, и работник спросил:
— Приехали нас проведать?
— Да, — ответил Жюльен, указав на корзину, стоявшую на багажнике. — Но раньше я хотел бы повидать молодую женщину, прислуживавшую за столом.
Лицо его собеседника слегка исказилось.
— Ну да, разумеется, — пробормотал он.
— Только вот не знаю точно, где она живет, — сказал Жюльен.
Работник объяснил ему, как проехать. Добравшись до противоположного конца деревни, Жюльен без труда отыскал дом Одетты. Он не мог понять, что с ним происходит. И все время повторял про себя, что хочет только поздороваться с нею. Убедиться, в самом ли деле она столь бесцветна, как ему показалось, в самом ли деле она такая незначительная, какой ему запомнилась.
Прислонив велосипед к стене дома, Жюльен немного поколебался, потом постучал. Он был спокоен и чувствовал себя уверенным, сильным. У него даже мелькнула мысль, что он и пришел-то сюда лишь затем, чтобы убедиться, что может вновь увидеть Одетту, зайти к ней, остаться с нею вдвоем и при этом думать только о Сильвии. Сохранить полную верность Сильвии. Ведь в тот вечер он действовал не по своей воле, это сама Одетта...
И все же, когда он услышал звук шагов, скрип половиц, сердце его невольно забилось быстрее. Медная ручка повернулась, и дверь отворилась. На пороге стояла Одетта. Жюльена поразила ее бледность. Он уже слегка наклонился, готовясь шагнуть к ней, но замер на месте. Одетта выставила руки перед собой с таким видом, точно хотела оттолкнуть его. По ее лицу прошла судорога, и она крикнула:
— Нет! Нет! Нет!
Ее вопль перешел в долгое и отчаянное рыдание, напоминавшее крик раненого животного. Искаженное гримасой лицо молодой женщины выражало одновременно ненависть и страх. Она отступила на несколько шагов, потом резко повернулась, опрометью кинулась в глубь комнаты и исчезла.
Несколько секунд Жюльен стоял не шевелясь. В доме напротив распахнулось окошко, он медленно спустился с крыльца, взялся за руль своего велосипеда и пошел.
Поравнявшись с прачечной, он остановился, но на этот раз ему и в голову не пришло посмотреть на стену в дальнем углу; он направился прямо к колонке и долго пил воду, смачивал горевшее лицо. Потом совсем уже собрался в обратный путь, но в последний миг вспомнил, что должен еще зайти за маслом и яйцами.
В большом доме его встретила словоохотливая хозяйка. Она потащила Жюльена в столовую, где в свое время происходил свадебный пир. Подала ему чашку кофе.
— Теперь, когда дочка вышла замуж, — затараторила она, — я все делаю сама. Решительно все... Знаете, а ведь гости до сих пор вспоминают ваш фигурный торт! Думаю, они еще долго будут о нем говорить. Знаете, я прославила вас на всю округу. К вам непременно будут теперь обращаться.
— Большое спасибо... Но только я уезжаю.
— Мы остались очень довольны. И вами, и кухаркой. Все получилось замечательно. Да и за столом гостям прислуживали как полагается. Кстати, знаете, что стряслось с бедняжкой Одеттой?
— Нет, не знаю.
Жюльен почувствовал, что бледнеет. Но женщина на него не смотрела. Она все говорила, говорила, не меняя интонаций, и ее высокий крикливый голос раздражал слух.
— Так вот, бедняжке и в самом деле не повезло. Вы, верно, слышали, что ее муж был в плену в Германии? Так вот, его убили во время бомбежки. Бывают же такие странные совпадения! Убили-то его как раз в ту ночь, когда все мы тут веселились на свадьбе... Впрочем, она-то ведь не для веселья сюда пришла, это всякому понятно. Но что ни говори, странное совпадение!
Женщина все говорит, говорит. Она говорит, но Жюльен ее уже не слушает. В голове у него только глухой шум, похожий на рокочущий шум воды в прачечной, похожий, но неизмеримо более сильный. Больше он ничего не слышит. Впрочем, нет, в ушах у него звучит как бы слабое эхо вопля, который вырвался из груди Одетты на пороге ее дома.
Хозяйка внезапно умолкает.
— Что с вами? Нездоровится?
Устал немного, — с трудом отвечает Жюльен. — быстро ехал по самому солнцепеку.
— Да выпейте же кофе. А потом я налью вам капельку винца.
— Нет, нет, спасибо...
Но женщина не слушает его. Приносит рюмку и наливает в нее виноградную водку. Жюльен уже допил кофе.
— Выпейте, это вам на пользу пойдет.
Он пьет, водка обжигает ему горло, и он вспоминает о том, как выпил водку в домике перевозчика тогда, в июле, в день гибели Андре Вуазена. Людей убивают, а остающимся в живых подносят спиртное. Так уж заведено. Одних убивают, другие живут. Живут и утоляют жажду. Водой. Или водкой.
— Ну как, лучше стало?
— Лучше. Благодарю вас, мадам.
— Я распоряжусь, чтобы вам приготовили масло и яйца.
— Благодарю вас, мадам.
Хозяйка выходит из комнаты. Жюльен смотрит на большой обеденный стол. Потом переводит взгляд на окно. Видит синее небо, холм, деревья, поле, на котором стоит повозка с поднятыми оглоблями. Женщина возвращается, и Жюльен встает с места.
— Возьмете свою корзину в гараже и расплатитесь с приказчиком.
Жюльен снова благодарит и выходит. На пороге до него доносятся слова хозяйки:
— Вам следовало бы пойти поздороваться с бедняжкой Одеттой, ей это будет приятно. Конечно же, она будет тронута. Она ужасно горюет. Еще бы, такая молоденькая. Да, война, доложу я вам... Я хочу предложить ей переселиться ко мне: теперь, когда дочка уехала, сами понимаете, мне нужна помощница...
Жюльен берется рукой за железные перила. Ему вдруг показалось, что он сейчас потеряет равновесие. Он хочет уйти, но хозяйка, спустившись на несколько ступенек, продолжает болтать. Он понимает, что не сможет уехать, пока она не кончит.
— Конечно, я ее возьму, — журчит голос хозяйки. — Надо лишь дать ей время опомниться. Подумать только, какой ужасный удар! Мать Одетты сначала боялась, что бедняжка лишится рассудка. Так ведь случилось с ее теткой, старухой Мийу, помните, она еще топила вам печь. Одетта все твердила, что она кругом виновата. Что в тот день... Она непрестанно повторяла: «В тот вечер... В тот вечер...» Верно, хотела сказать, что была на свадьбе. Но ведь она же не веселиться пришла. Совсем напротив, она-то и работала так много, чтобы посылать мужу посылки. Последнюю он даже не получил, Одетта отправила ее на следующий день после несчастья. Он уже был мертв, бедняга.
Жюльену хочется уйти. Он изо всех сил сжимает рукой нагретый солнцем металлический прут. Но хозяйка все говорит, говорит. Теперь она рассказывает про мужа Одетты. Такой чудесный был малый, трудолюбивый, серьезный. И так они хорошо жили. Ну просто душа в душу. Да, война много горя приносит. Людям нелегко стало жить. Впрочем, Одетта успокоится и опять выйдет замуж, она ведь совсем молоденькая. В таком возрасте все забывается. И это естественно.
Жюльен чувствует, что разговору не будет конца. Хозяйка тараторит без умолку. Она все знает: знает, что творится в душе Одетты, знает, сколько времени та будет скорбеть, а сама она будет терпеливо держать для нее хорошее место. Одетта такая серьезная, такая трудолюбивая. Ее тут все любят. Правда, как все люди с добрым сердцем, она слишком уж чувствительная. Вот и сейчас считает, что за все в ответе. Как будто такая вот хрупкая женщина может быть в ответе за войну! Разве вообще кто-нибудь может быть в ответе за войну? Гитлер — да, он виноват, но маленькие люди, как вы или я, тут ни при чем.
Она останавливается, чтобы перевести дух, и Жюльен, воспользовавшись паузой, торопливо идет к велосипеду. Он уже кладет руку на руль, но тут хозяйка со смехом кричит ему вслед:
— А ваша корзина, господин Дюбуа? Корзину-то забыли!
— И то правда. Благодарю вас, мадам.
Хозяйка все еще смеется и повторяет:
— Господи, приехал за провизией, а про корзину-то и забыл.
Но на этот раз Жюльен ее уже не слушает; он поспешно идет по направлению к гаражу.
<< пред. << >> след. >> |