[в начало]
[Аверченко] [Бальзак] [Лейла Берг] [Буало-Нарсежак] [Булгаков] [Бунин] [Гофман] [Гюго] [Альфонс Доде] [Драйзер] [Знаменский] [Леонид Зорин] [Кашиф] [Бернар Клавель] [Крылов] [Крымов] [Лакербай] [Виль Липатов] [Мериме] [Мирнев] [Ги де Мопассан] [Мюссе] [Несин] [Эдвард Олби] [Игорь Пидоренко] [Стендаль] [Тэффи] [Владимир Фирсов] [Флобер] [Франс] [Хаггард] [Эрнест Хемингуэй] [Энтони]
[скачать книгу]


Генри Райдер Хаггард. Жемчужина востока

 
Начало сайта

Другие произведения автора

  Начало произведения

  II. ГЛАС БОЖИЙ

  III. РОЖДЕНИЕ МИРИАМ

  IV. ВОДВОРЕНИЕ МИРИАМ

  V. ХАЛЕВ

  VI. МАРК

  VII. МАРК И ХАЛЕВ

  VIII. ПРАВЕДНЫЙ СУД ФЛОРА

  IX. БЕНОНИ

  X. ЕССЕИ ЛИШАЮТСЯ СВОЕЙ ЦАРИЦЫ

XI. ОЖЕРЕЛЬЕ, КОЛЬЦО И ПИСЬМО

  XII. ГОРЕ ТЕБЕ, ИЕРУСАЛИМ!

  VIII. ОПЯТЬ СРЕДИ ЕССЕЕВ

  XV. СИНЕДРИОН

  XVI. ВРАТА НИКАНОРА

  XVII. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ИЗРАИЛЯ

  XVIII. ЖЕМЧУЖИНА

  XIX. О МАРКЕ И ХАЛЕВЕ

  XX. ЦЕЗАРИ И ДОМИЦИАН

  XXI. ТРИУМФ

  XXII. НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК

  XXIII. ГОСПОДИН И РАБЫНЯ

  XXIV. НАГРАДА САРТОРИУСА

  XXV. СУД ДОМИЦИАНА

  XXVI. ЕПИСКОП КИРИЛЛ

  XXVII. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

  XXVIII. КАК МАРК СТАЛ ХРИСТИАНИНОМ

<< пред. <<   >> след. >>

      XI. ОЖЕРЕЛЬЕ, КОЛЬЦО И ПИСЬМО
     
     Таким образом Мириам жилось хорошо и спокойно в Тире, в доме своего деда, который не отказывал ей ни в чем, не препятствовал даже общаться с другими христианами, жившими в Тире, совместно с которыми она совершала молитвы и присутствовала на беседах. Впрочем, в то время христиане подвергались сравнительно меньшей опасности, чем евреи, ненавидимые сирийцами и греками за их богатства и жившие под непрестанной угрозой убийства и ограбления. Среди великих волнений и смут того времени скромные, разноплеменные и сравнительно малочисленные христиане оставались незамеченными.
     Жизнь Мириам проходила однообразно и несколько тоскливо, так как она редко показывалась на улице, сидя почти безвыходно дома. Несмотря на усердные занятия своим излюбленным искусством, у нее оставалось много времени для дум и воспоминаний о прошлом, и среди этих дорогих воспоминаний, наряду с добрыми старцами ессеями, ярко выступала в каком-то лучезарном блеске фигура молодого римского воина Марка.
     О, как страстно ждала она вести о нем!
     Скучая и тоскуя взаперти, в роскошном дворце Бенони, и желая хоть сколько-нибудь рассеять свои мысли, Мириам выпросила у деда разрешение посетить принадлежащие ему в северной части города великолепные сады и в сопровождении Нехушты и многочисленных слуг отправилась туда.
     Обойдя богатые владения Бенони, девушка присела отдохнуть на обломке мраморной колонны, остатке древнего храма, некогда стоявшего на этом месте. Вдруг позади них послышались чьи-то торопливые шаги, и Мириам увидала перед собой римского воина в полном походном одеянии, в сопровождении одного из слуг Бенони.
      — Госпожа, — произнес он, склоняясь перед нею, — меня зовут Галл. Я имею к тебе поручение! — С этим словами он достал из-под дорожного плаща сверток, перевязанный шелковой нитью и припечатанный большою печатью, и другой небольшой сверток, которые вручил Мириам.
      — Кто присылает мне это и откуда? — спросила та.
      — Я привез то и другое из Рима, а посылает это тебе благородный Марк, прозванный теперь Фортунатом (Счастливым)!
      — Ах! — воскликнула Мириам, — скажи мне, господин, здоров ли он, и хорошо ли ему живется?
      — Я оставил его в добром здоровье, госпожа, но божественный Нерон возлюбил ето так сильно, что не может жить без него. А любимцы Кесаря часто бывают недолговечны. Впрочем, ты не печалься, госпожа! Мне думается, что пока благородному Марку не грозит никакая опасность. А затем, поручение мое исполнено, госпожа, и я должен спешить, ты же все узнаешь из послания! — И Галл откланялся и так же спешно удалился, как пришел.
      — Перережь скорей эту нитку, Ноу! — воскликнула Мириам, протягивая свиток Нехуште. — Скорее, дорогая, у меня не хватает терпения!
     Нехушта улыбаясь поспешила исполнить приказание своей молодой госпожи, и та, развернув свиток, принялась читать.
     Марк писал, что благополучно прибыл в Рим, где застал своего дядюшку Кая на смертном одре, готового уже в отсутствии племянника завещать все свои богатства императору Нерону. «Тем не менее, — писал Марк, — я пришелся дядюшке так по вкусу, что он сделал меня своим наследником, и, спустя месяц после его смерти, я стал одним из богатейших людей в Риме. Конечно, Нерон не знал о намерении Кая, не то я лишился бы не только своего наследия, но и своей головы под каким-нибудь пустым предлогом.
     Мое намерение было вернуться в Иудею немедленно, но случилось нечто, чего я никак не мог предвидеть».
     Оказалось, что, вступив во владение домом Кая, Марк поставил в нем на самом видном месте в вестибюле свой бюст, работы Мириам, и пригласил своего друга Главка и некоторых других знаменитых скульпторов Рима полюбоваться им. Художники пришли в таком неописуемый восторг от ее произведения, что не только в этот день, но и в последующий не говорили ни о чем другом, как только об этом бюсте.
     Слава этого произведения дошла до самого Нерона, и однажды, не предупредив даже о своем посещении, император явился в дом Марка; долгое время он стоял, безмолвно любуясь мраморным бюстом, затем воскликнул:
      — Какая страна имела несказанное счастье породить того гения, который создал это произведение?
     Узнав, что то была Иудея, император поклялся, что сделает художника правителем Иудеи. Когда ему сказали, что этот художник — женщина, он сказал, что все равно заставит всю Иудею и весь Рим поклоняться ей и прикажет разыскать ее и привезти в Рим.
     Услыхав эти слова, Марк так и обмер и поспешил уверить императора, что гениальной художницы уже нет в живых. Тогда император разразился слезами, но все не уходил. Один из его приближенных шепнул Марку, чтобы он поднес мраморный бюст императору, и, когда Марк отказался, тот дружески предупредил его, что, все равно, не пройдет несколько дней, как он лишится своего сокровища и всего богатства, а быть может, даже и головы. После этого Марк поднес бюст Нерону, который сперва заключил в свои объятия мрамор, затем молодого римлянина и приказал тотчас же отнести этот бюст в свой дворец.
     По прошествии двух дней Марк получил императорский декрет, гласивший, что несравненное произведение искусства, вывезенное им из Иудеи, поставлено в таком-то храме, и что все желающие быть угодными Цезарю приглашаются являться в храм для поклонения этому гениальному произведению и духу той, которая создала этот мрамор. Кроме того, по воле императора Марк назначался хранителем своего собственного изображения, и ему вменялось в обязанность дважды в неделю неотлучно проводить день в этом храме подле своего бюста, чтобы поклоняющиеся дивному мрамору могли видеть и модель. Такова воля Кесаря Всесильного, правящего Римом.
     Далее говорилось, что, благодаря тому обстоятельству, что он в милости у Нерона, Марку удается оказывать значительные услуги христианам и даже избавлять многих от смерти. Мало того, однажды Нерон лично явился в храм, где стояло изображение Марка, и высказал мысль принести в жертву духу умершей художницы нескольких христиан, которых он хотел обречь на самую мучительную и ужасную смерть.
     Но когда Марк сказал ему, что это едва ли будет угодно художнице, которая при жизни сама была христианкой, то Нерон воскликнул: «Боги! Какое преступление я готов был совершить!», и тотчас же отменил свой приговор, на некоторое время совершенно оставив христиан в покое.
     «Дорогая, возлюбленная Мириам, я страшно несчастлив, что не могу теперь же вернуться в Иудею, так как Нерон ни за что не выпустит меня живым из Рима. Но я денно и нощно думаю о тебе и мучаюсь мыслью, что другие, в том числе и Ха-лев, видят твое дорогое лицо, упиваются твоим голосом. Скажу тебе еще, что я разыскал здесь, в Риме, ваших лучших проповедников, беседовал с ними и приобрел за большие деньги их рукописи, в которых изложены все ваши учения и все догматы вашей веры. Книги эти я намерен изучить основательно, но пока откладываю это, опасаясь, что уверую и стану христианином, а затем, подобно многим десяткам римских христиан, буду обращен в факел, чтобы освещать в ночное время сады Нерона».
     Далее упоминалось, что изумруд в кольце, на котором вырезаны профили его, Марка, и ее, Мириам, с маленькой статуэтки, изображавшей ее над ручьем, подаренной ею Марку, — работы Главка, — и жемчужное ожерелье имеет свою историю, которую Марк со временем расскажет.
     Это кольцо и ожерелье он просил ее носить, не снимая, и при случае просил написать ему хоть несколько слов, или, по крайней мере, вспоминать о нем, который только о ней одной и думает и т. д.
     Дочитав это послание, Мириам поцеловала его и спрятала у себя на груди, а Нехушта между тем раскрыла слоновой кости шкатулочку, из которой молодая девушка достала кольцо с дивной красоты изумрудом и жемчужное ожерелье.
      — Посмотри же, Ноу! Посмотри! — воскликнула Мириам в порыве радости.
      — Да, есть на что полюбоваться! Этот жемчуг — целое состояние! Счастливо дитя, снискавшее себе любовь такого человека!
      — Несчастная, — возразила Мириам, — которая никогда не будет женою этого человека! — И при этом глаза ее наполнились слезами.
      — Не горюй раньше времени и не говори того, чего ты, знать не можешь, — сказала Нехушта, одевая ей на шею ожерелье. — Ну, а теперь давай сюда твой палец. Тот, на котором носят обручальное кольцо! Вот видишь, как оно пришлось, словно по мерке!
      — Нехушта, я не должна этого делать! — прошептала Мириам, но кольца с пальца не сняла.
      — Пойдем домой, дитя, сегодня, ты знаешь, у господина будут гости на ужине!
      — Гости? Какие гости?
      — Все заговорщики! Дай только Бог, чтобы и нам всем не пришлось пожинать горьких плодов. Слыхала ты, что Халев возвратился?
      — Нет!
      — Вчера он прибыл в Тир и сегодня будет в числе гостей Бенони. Он бился там, в пустыне и, говорят, участвовал во взятии крепости Масада, весь римский гарнизон которой они избили!
      — Так он восстал против римлян?
      — Да, он надеется стать правителем Иудеи!
      — Я его боюсь, Ноу! — сказала Мириам.
     Когда Мириам вошла в большую залу, где был приготовлен ужин для гостей, вошла, согласно желанию деда, в своем великолепном наряде греческого покроя, богато изукрашенном золотым шитьем, с золотым поясом, унизанным камнями, и золотыми обручами в волосах, все эти мрачные, суровые евреи с полными решимости лицами встали и один за другим кланялись ей, как госпоже и хозяйке этого дома.
     Она отвечала низким поклоном на поклон каждого и, вглядываясь в их лица, с невольною тревогой искала среди них Халева, но его не было в числе гостей. Вдруг завеса залы отдернулась, и вошел Халев.
     О, как он изменился за эти два года! Теперь это был великолепный, блестящий юноша, могучий, гордый и самоуверенный. При его входе присутствующие почтительно кланялись ему, как человеку, добившемуся высокого и завидного положения и могущему выдвинуться еще более со временем. Даже сам Бенони сделал несколько шагов ему навстречу, чтобы приветствовать его. На все эти поклоны и приветствия Халев отвечал небрежно, даже несколько надменно, как вдруг глаза его упали на Мириам, стоявшую несколько в тени. Тогда, не взирая ни на кого, он двинулся прямо к ней и занял место подле нее, хотя оно, собственно, предназначалось старейшему из гостей. Заметив происшедшее вследствие этого замешательство, Бенони поспешил посадить лишившегося своего места гостя подле себя.
      — Так-то мы встречаемся вновь, Мириам! — начал Халев несколько растроганным голосом, и жестокие, надменные черты его осветились мгновенно более мягким выражением. — Рада ты меня видеть?
      — Конечно, Халев! Кто не рад встрече со своим товарищем детства и детских игр? — сказала Мириам. — Откуда ты теперь?
      — С войны, — ответил он, — мы бросили вызов Риму, и Рим принял этот вызов!
     Она вопросительно взглянула на него.
      — А хорошо ли вы сделали?
      — Как знать! Это трудно сказать, — отозвался Халев. — Что касается меня, то я долго колебался, но твой дед восторжествовал надо мной, и теперь я, волей-неволей, должен идти навстречу своей судьбе!
     В этот момент вошел в залу гонец. Все встали и заволновались, на лицах всех выразился тревожный вопрос.
      — Какие вести? — спросил кто-то.
      — Галл, римлянин, был отброшен от стен Иерусалима, и отряд его уничтожен в перевале Бет-Хорана!
      — Хвала Богу! — воскликнули все присутствующие в один голос.
      — Хвала Богу! — повторил за ними и Халев. — Проклятые римляне пали наконец!
     Но Мириам не сказала ничего.
      — Что же ты ничего не говоришь? Что у тебя на уме?
      — Думается мне, что они восстанут с большей силой, чем прежде! — сказала она. — И тогда...
     В этот момент Бенони сделал знак, и она, поднявшись со своего места, вышла из залы. Она прошла под портик и, сев у мраморной баллюстрады террасы, выходившей на море, стала прислушиваться к рокоту волн, разбивавшихся внизу о мраморные стены дворца. В голове ее роились самые разнообразные мысли.
     Как недавно еще и она, и Марк, и Халев были скромными, маленькими людьми, без средств и значения, а теперь все трое всплыли высоко, все достигли богатства и высокого положения. — Но надолго ли? — думалось молодой девушке. — Судьбы человеческие капризны, как волны моря, они шумят, бурлят, с минуту искрятся на солнце, улыбающемся им, затем со стоном разбиваются о стену — и наступает ночь и забвение...
     Мечты девушки нарушил Халев, незаметно подошедший к ней. Раскрыв перед нею свои честолюбивые планы, — он мечтал ни больше ни меньше, как о царском троне в Иудее, — юноша снова спросил Мириам, согласна ли она быть его женой, но получил отказ. Узнав, что Мириам любит Марка, он заскрежетал зубами и поклялся убить соперника.
      — Это не поможет тебе! — кротко сказала Мириам. — Почему нам с тобой нельзя быть друзьями, Халев, как в прежние дни?
      — Потому, что я хочу того, что больше дружбы, и рано или поздно, так или иначе, но, клянусь, добьюсь своего!
      — Друг Халев, — вдруг раздался позади его голос Бенони, — мы ожидаем тебя. А ты, Мириам, что делаешь здесь? Иди, дочь моя, в свою комнату, речь идет о делах, в которых женщины не должны принимать участия!
      — Но, увы, нам придется нести свою долю тяжести! — прошептала она и, поклонившись, удалилась.
     

<< пред. <<   >> след. >>


Библиотека OCR Longsoft