| << пред. << >> след. >> IV
Вместе с пирогом явилась во всем своем блеске единственная бутылка шампанского, которая должна была послужить десертом. С вином пришли и песни.
— Я вижу, — заявил Марсель, — я вижу, как сказал Сервантес, что Зели кашляет. Это признак того, что ей хочется петь. Но так как сегодня чествуют меня, то, с дозволения почтенного общества, я попрошу мадемуазель Мими, если она не охрипла от своего рассказа, удостоить нас песней. Эжен, — продолжал он, — ну, будь хоть немного учтивее, чокнись со своей соседкой и попроси ее спеть для меня какие-нибудь куплеты.
Эжен покраснел и повиновался. И как раньше Мими Пенсон почтила его приглашением остаться, так теперь и он, поклонившись, робко сказал: — Да, сударыня, мы все вас просим, — и тотчас коснулся своим бокалом бокала гризетки. От легкого прикосновения стекло издало ясный, серебристый звук. Подхватив этот звук на лету чистым и свежим голосом, Мими Пенсон залилась длинной трелью.
— Ну, что ж, — сказала она, — я согласна, раз мой бокал подсказывает мне «ля». Но что вам спеть? Предупреждаю, что я хоть и не святоша, но казарменных куплетов не знаю. Моя память — не мусорный ящик!
— Ясно, ясно, — отмахнулся Марсель, — вы сама добродетель. Пойте, что хотите, у нас свобода мнений.
— Хорошо. Я спою наудачу куплеты, сочиненные про меня.
— Внимание! А кто автор?
— Мои товарки по работе. Это поэзия иглы, так что прошу о снисхождении.
— Припев в вашей песенке есть?
— Что за вопрос! Разумеется!
— В таком случае, — воскликнул Марсель, — возьмем ножи и будем стучать во время припева, но постараемся попадать в такт. Зели, если желает, может воздержаться.
— Это еще почему, бессовестный? — сердито спросила Зели.
— Потому! — ответил Марсель. — А если вы не желаете отставать от других, то вот вам пробка, стучите ею; это будет полезнее и для наших ушей и для ваших нежных ручек.
Сдвинув тарелки и кружки, Марсель уселся посреди стола с ножом в руке. Студенты — герои ужина Ружет — немного осмелев, сняли мундштуки с трубок, чтобы стучать деревянными головками; Эжен о чем-то размышлял, Зели дулась. Мими Пенсон, взяв тарелку, жестом показала, что хочет разбить ее, а когда Марсель в знак согласия кивнул головой, певица устроила из черепков кастаньеты и, заранее попросив прощения за все, что было слишком лестного для нее в этой песне, запела сочиненные ее подругами куплеты:
Мими Пенсон могу узнать я,
Могу узнать я без труда;
Все тот же чепчик, то же платье —
Тирлим-пом-пом! —
На ней всегда!
Нелегкий ей удел достался,
Но был у бога свой резон:
Он добивался,
Чтобы в закладе не валялся
Простой наряд Мими Пенсон.
К ее груди цветок приколот
В часы тревог, в часы забав:
И, как цветок, чудесно молод
Моей Мими
Беспечный нрав.
Она умеет из бутылок
Извлечь веселый перезвон;
Под стуки вилок
Порой сползает на затылок
Простой чепец Мими Пенсон.
Так быстроглаза, так проворна,
Что у прилавка день-деньской
Студенты ждут, склонясь покорно, —
Тирлим-пом-пом! –
Пред ней с тоской!
Но пусть манят Мими проказы —
В ней скрыта мудрость всех Сорбонн,
На страже разум:
Никто не мог измять ни разу
Простой наряд Мими Пенсон.
А коль останется в девицах –
Не велика беда, ей-ей!
Тогда вовек не разлучится
Моя Мими
С иглой своей.
Не страшен ей повеса ловкий,
Ее прельстить не сможет он.
К чему уловки?
Скрывает умную головку
Простой чепец Мими Пенсон.
Зато когда Амур предложит
В законный брак Мими вступить.
Она счастливца чем-то сможет —
Тирлим-пом-пом! —
Вознаградить!
Ее наряд — не плащ бесценный,
И мехом он не окаймлен:
Обыкновенный –
Приют жемчужины смиренный –
Простой наряд Мими Пенсон.
Любя республику без шуток,
Душой свободе предана,
На баррикадах трое суток
Моя Мими
Не зная сна,
Врагов колола беззаветно.
Тот в жизни щедро награжден,
Чей бант трехцветный
Украсит скромный, неприметный,
Простой чепец Мими Пенсон.
Ножи и трубки, а заодно с ними и стулья, отстукивали, как полагается, конец каждого куплета. На столе плясали кружки, а полупустые бутылки, весело покачиваясь, подталкивали друг друга.
— И эту песенку сочинили ваши подруги? — спросил Марсель. — Ну, без маляра не обошлось, слишком много краски. Знаем мы эти хвалебные стишки! И он громовым голосом затянул:
Пятнадцать лет исполнилось Нанет...
— Хватит, хватит, — взмолилась Мими, — лучше потанцуем, давайте вальс! Кто здесь умеет играть?
— У меня есть то, что требуется вам, то есть гитара, — ответил Марсель. — Но у нее, — продолжал он, снимая инструмент со стены, — нет того, что требуется ей: она облысела на три струны.
— Но ведь вот фортепиано! — заявила Зели. — Марсель будет играть, а мы потанцуем.
Марсель бросил на свою возлюбленную столь яростный взгляд, словно она обвинила его в преступлении. Правда, его умения бренчать на фортепиано хватило бы для контрданса, но он, как и многие другие, считал такое занятие истинной пыткой, и подвергаться ей ему совсем не хотелось. Предательство Зели было местью за выходку с пробкой.
— С ума вы сошли! — закричал он. — Вы отлично знаете, что фортепиано здесь только для украшения и, бог свидетель, вы одна и терзаете его. Кто вам сказал, что я умею играть танцы? Я знаю одну только Марсельезу, да и ту отстукиваю одним пальцем. Вот если бы вы обратились к Эжену, дело другое. Он на это мастер. Но я не желаю ему докучать, боже упаси! Только у вас хватает нескромности ни с того, ни с сего приставать с такими просьбами.
Эжен покраснел в третий раз и тотчас исполнил то, о чем его так иносказательно и хитро просили. Он уселся за фортепиано, и кадриль началась.
Танцевали почти так же долго, как ужинали. Контрданс сменился вальсом, вальс — галопом, ибо в Латинском квартале до сих пор танцуют галоп. Особенно неутомимы были дамы, которые прыгали и хохотали так, что, наверно, перебудили всех соседей. Вскоре Эжен, вдвойне утомленный шумом и поздним бдением, машинально продолжая играть, впал в какую-то дремоту, словно те форейторы, которые засыпают верхом на лошади. Танцующие появлялись перед ним и вновь уплывали, как сонные видения. И так как более всего склонен к грусти человек, который смотрит, как веселятся другие, то печаль, постоянная спутница Эжена, не замедлила овладеть им. «Невеселая радость! — думал он. — Убогие развлечения! Попытки урвать у судьбы несколько мгновений. И прав Марсель: кто знает, уверены ли эти пятеро, так беззаботно прыгающие передо мной, что завтра у них будет чем пообедать?»
В ту минуту, когда он думал об этом, мимо него пронеслась мадемуазель Пенсон; ему почудилось, что, продолжая плясать, она украдкой схватила оставшийся на столе кусок пирога и незаметно сунула его в карман.
<< пред. << >> след. >> |