| << пред. << >> след. >> Газыри.
Перевод С. Трегуба
В старину не знали газырей. Порох, картечь, пули, а бывало, и просто камешки носили прямо в сумках — артмаках. Ох и долго же приходилось заряжать ружье! Сначала из артмака порох высыпали на ладонь, потом отмеривали на глаз и высыпали в дуло длинноствольного кремневого ружья. И лишь после этого заряжали его картечью или пулей. Нужна была большая ловкость, чтобы действовать быстро. Вот и придумали газыри. Газыри ведь и значит по-абхазски: "готовое". В них клали уже готовые, заранее отмеренные заряды и нашивали на черкеску узенькие, совсем одинаковые карманы — по двадцать в ряд. Только газырями редко пользовались. К ним прибегали в самых крайних случаях. Каждый сам решал в бою, пришло ли время брать заряды из газырей. Стрелять без толку считалось дурной привычкой и совсем уж позорным — раньше времени хвататься за газыри.
Как-то раз соседи из-за перевала напали на ущелье Мрамба. Набег был совершен неожиданно, исподтишка и большими силами. Мрамбовцы не ждали нападения, однако встретили врага смело; завязался бой.
На узкой тропинке, которая вела в село Мрамба, тяжело ранили молодого абхаза Сеида. Но он, не обращая внимания на рану, засел с несколькими товарищами в скалах и, прячась за выступами, продолжал бить наседавших врагов.
Они все ближе и ближе подступали к селению. Друзья Сеида оставляли выступ за выступом. Но Сеид не покидал своего места. Истекая кровью, он продолжал стрелять. Его редкие и меткие выстрелы наносили врагу большой урон.
Неподалеку от Сеида засел за выступом скалы Керим. Видел он, что враги подходят, а Сеид, лежа в луже крови, продолжает ловко доставать из сумки порох, отмеряет его на глаз, высыпает в дуло ружья, потом достает пулю, пристально целится и стреляет.
— Что ты делаешь? — волновался Керим. — Используй газыри!
— Не время. Успею, — спокойно ответил Сеид, Враги просачивались из-за скал.
— Сеид! — в отчаянии крикнул Керим. Страшно ему стало за друга. — Сеид, берись за газыри! Чего ждешь?
— Зря горячишься, Керим, — ответил Сеид. — Так загубишь все дело.
— Но враги уже близко! Они прорвались. Отходи к нам, Сеид, берись за газыри!
Голос Керима тревожным эхом прокатился по ущелью. Казалось, родные скалы и ущелье Мрамба взывают к Сеиду: "Бери-ись за газыри-и!"
— Еще не время, — твердил Сеид. Затем, впившись глазами в одну точку, затаив дыхание, выстрелил и крикнул: — Гляди!
И Керим увидел в стане врагов их предводителя Хатхуа в белой папахе. Сраженный меткой пулей Сеида, он взмахнул руками, сорвался со скалы и полетел в пропасть.
Вопли отчаяния одних и возгласы радости других слились в общий протяжный гул.
Тогда-то раздались частые выстрелы: это Сеид заряжал ружье из газырей. Он стрелял и стрелял. С возгласом: "Вперед! За мной! Хатхуа убит!" — бросился герой на врага.
...Мрамбовцы возвращались домой с победой. Они высоко несли на руках раненого Сеида: шестнадцать пуль изрешетили его.
Празднично встречал благодарный народ своих защитников. Все пели песню победы и славили Сеида.
Отец Сеида вгляделся в газыри сына и, прикинув что-то в уме, спросил:
— А скажи-ка, дад, почему так мало расстреляно у тебя зарядов из газырей?
— Не было надобности, — ответил Сеид.
Тогда, всегда сдержанный и скупой на ласки, старик обнял сына и произнес:
— Ты и вправду заслужил песнь про афырхаца.
<< пред. << >> след. >> |