| << пред. << >> след. >> 6
Длинный овальный стол был накрыт. Хозяин уже сидел, развернув над тарелкой газету. Виктор стоял за своим стулом, положив руку на спинку. Морис стал в такую же позу слева от него и сказал Жюльену:
— Становись сюда.
Хозяин поднял голову.
— Так, значит, тебе повезло, — сказал он Морису, — ты больше не крайний на левом фланге.
Затем, повернувшись в сторону магазина, крикнул:
— Ну где вы там, женщины! Придете вы сегодня или нет?
В узкой и низкой двери, похожей на дверцу шкафа, появилась высокая темноволосая девушка со вздернутым носиком и зачесанными назад волосами. На ней была кофточка в белую и розовую клеточку, обтягивавшая грудь и талию.
— Клодина, посмотрите, что там делают наши дамы, — попросил хозяин.
Клодина открыла дверь, ведущую в магазин, и заглянула туда, чуть наклонившись вперед. Одной рукой она оперлась на косяк, другой держалась за ручку двери. Под кофточкой угадывалось крепкое и гибкое тело. Нога, отставленная назад, была круглой и, пожалуй, чересчур мускулистой. Вдруг она выпрямилась и отступила, пропуская госпожу Петьо.
— Чего вы там застряли! — воскликнул хозяин. — Мы ждем.
У госпожи Петьо были нахмурены брови. Она закрыла за собой дверь и, не повышая голоса, сказала резким тоном:
— Там — покупатели. А вам, Клодина, я сто раз говорила, чтобы вы ни в коем случае не появлялись в магазине без халата.
— Но, мадам, я не входила в магазин, я только посмотрела...
Хозяйка прервала ее:
— Вы открыли дверь.
— Но...
— Не надо спорить, Клодина. Нужно говорить: «Да, мадам». И слушаться.
Клодина вздохнула так, что кофточка на ее груди туго натянулась. Она пробормотала:
— Да, мадам.
Лицо хозяйки сразу же расплылось. От улыбки скулы ее поднялись к вискам. Она посмотрела на Жюльена:
— Ну как, дружок, от работы разыгрался аппетит?
Жюльен улыбнулся и кивнул.
— Вот и отлично! Приятно, когда у мальчиков вашего возраста хороший аппетит.
В магазине звякнул колокольчик на входной двери, послышались шаги.
Хозяин подскочил на месте. Приподняв газету, он начал читать вслух:
— Послушайте, послушайте. «Оптимизм, проявившийся в повышении акций на бирже, объясняется чувством уверенности, которое охватило всех после неизбежной и скоропостижной кончины Народного фронта». Одно удовольствие читать такое, давно пора. Сколько можно терпеть этих шутов гороховых — они толкают нас к катастрофе.
Пока он говорил, вошли молоденькая продавщица и еще одна женщина, которая была одного роста с хозяйкой и немного похожа на нее. Не было у нее только красных пятен на скулах. Кроме того, она носила массивные очки с толстыми стеклами, сквозь которые ее глаза казались огромными. Она уставилась на Жюльена, словно готовясь обнюхать его.
— А это новенький, Жюльен, — сказала хозяйка.
— Так-так.
— Жоржетта, за стол! Заглядываться на хорошеньких мальчиков будете потом, — воскликнул хозяин, положив газету на буфет, стоявший позади.
Жоржетта покраснела до корней волос.
— Эрнест, у вас всегда глупые шутки. Подобное легкомыслие мне давно не по возрасту.
— Потому-то вы и остались старой девой, что всегда так рассуждали. А по-моему, вы еще ничего. Что на это скажете, Виктор?
Хозяин весело хохотал. Помощник, смеясь и подмигивая хозяину,ответил:
— Вы же знаете, что я всегда испытывал к мадемуазель Жоржетте самые нежные чувства, хозяин. И если я когда-нибудь женюсь на другой женщине, то это будет скрытое самоубийство.
Все рассмеялись, кроме Жоржетты; она таращила глаза, но не могла со своего места рассмотреть помощника. Когда смех утих, хозяин крикнул:
— Ну, все за стол!
Хозяйка, изучавшая счетную книгу, подошла и уселась между сестрой и мужем. Продавщица заняла место справа от нее, а служанка поместилась в конце стола. Только тогда Виктор выдвинул свой стул и сел. Морис и Жюльен последовали его примеру. Посредине стояло большое блюдо белой фасоли. Хозяин взял его и передал жене, которая положила немного фасоли себе в тарелку.
Между хозяином и Виктором могло бы поместиться еще два прибора. А расстояния между Жюльеном и Клодиной хватило бы еще для четырех-пяти человек. Все женщины, от хозяйки до Клодины, положили себе фасоль. После этого Морис встал, подошел к Клодине, взял у нее блюдо и отнес его хозяину. Тот положил себе, затем это проделал Виктор, потом Морис и наконец Жюльен.
— Кладите себе побольше, голубчик, — сказала госпожа Петьо, — еще положите. В вашем возрасте надо много есть. Вы любите фасоль?
— Да, мадам.
— В его возрасте всё любят, — сказал хозяин.
— А если и не любят, то все равно уплетают, — добавил помощник.
Хозяин засмеялся. Ел он быстро, нервными движениями ломал хлеб или тыкал вилкой в тарелку. Движения хозяйки, напротив, были замедленными. Она держала вилку большим и указательным пальцами, изящно приподняв остальные. Всякий раз, когда Жюльен смотрел на нее, она улыбалась, кивая головой. Серая полосатая, как тигр, кошка, которую Жюльен еще не видел, взобралась хозяину на плечи и выгнула спину.
— Красотка моя, — сказал он, — тебе-то плевать на всех этих болванов! Плевать, да и только!
Хозяйка выпрямилась, откинула назад голову и замерла с вилкой в руке, устремив взгляд на мужа.
— О ком ты?
— Да об этих паршивцах из Народного фронта, черт побери!
Она вздохнула, снова принялась за еду и сказала:
— Ты мог бы выбирать другие выражения!
Каждая шутка хозяина вызывала смех у молоденькой продавщицы, Виктора и Мориса. Служанка ела, не поднимая головы. Жюльен время от времени замечал, что она наблюдает за ним.
Окончив есть, хозяин посадил кошку на колени и принялся ее гладить.
— Сегодня утром какой-то тип оставил газету «Попюлер» [*] в кафе «Коммерс». Я принес первую страницу, чтобы вы могли ею насладиться, — сказал он.
[*] Газета «Попюлер» — орган французской социалистической партии.
Он вытащил из кармана измятый газетный листок, развернул его и пробежал глазами. Затем прочитал вслух.
— Послушайте золотые слова этого отребья. «Все аргументы наших противников разбивает очевидный и, пожалуй, самый поразительный факт: во Франции теперь свободнее живется, спокойнее дышится и повседневный труд стал легче и радостнее. Именно это обстоятельство и составляет силу Народного фронта».
Читая, хозяин раздражался все больше и больше. Он размахивал руками, как заправский оратор. Окончив чтение, он резким движением смял газету, бросил ее на пол и закричал:
— Дать бы им хороший пинок в зад!
— Эрнест! — воскликнула хозяйка. — Ты же не у себя в цехе.
Кошка прыгнула на буфет.
— Они меня доводят до белого каления. Неужели нельзя перевешать весь этот сброд?
Потом, внезапно успокоившись, он обернулся к кошке и пробормотал:
— Иди сюда, кисонька, иди скорей, красавица. Я не на тебя кричал. Ты хорошая. Я рассердился на этих идиотов.
Хозяйка сделала знак Морису и показала в направлении двора. Морис сразу же поднялся.
— Пойдем, Жюльен, — сказал он.
— В верхней духовке, — сказал хозяин.
Они вышли.
— Мы идем за вторым, — пояснил Морис.
Они вошли в цех. Морис открыл верхнюю духовку. Там стояла жаровня с бифштексами и круглая миска, полная лапши.
— Лапши тут завались, — сказал Морис, — ты ее любишь?
Жюльен пожал плечами.
— Ем, но без особого восторга.
— Ну, старик, знай, что хозяин ее обожает. Прежде всего потому, что ее легко и быстро готовить. Так что тебе придется ее полюбить.
Чтобы не обжечься, они взяли тряпки и понесли блюда на стол.
— Отлично! — восторженно воскликнула госпожа Петьо. — Отлично, милый Жюльен. Надеюсь, вы любите лапшу?
— Да, мадам.
Жюльен получил пинок под столом, и Морис кашлянул два раза.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Люблю, когда ученики едят с удовольствием.
Хозяин окончательно помирился с кошкой. Она потерлась спиной о ножку буфета в стиле Генриха II и потом вскочила на колени господину Петьо.
Хозяйка и ее сестра пили белое сухое вино. Хозяин и Виктор — красное, все остальные — воду. На столе стояло два графина: один для служанки и продавщицы, другой — для Мориса и Жюльена.
Когда мясо и лапша были съедены, служанка поднялась и вынесла посуду, нагибаясь, чтобы не задеть за притолоку двери.
— Эрнест, я предлагаю отпраздновать приход к нам Жюльена и устроить десерт по-воскресному, — сказала госпожа Петьо. — Ты согласен?
— Конечно, — отозвался хозяин.
Он в это время укачивал кошку, как младенца.
— Тогда, Колетта, принесите сладкий пирог.
Продавщица пошла в магазин. Хозяин налил всем по полстакана белого вина.
— Не я бы должен вас угощать, — рассмеялся он, поставив бутылку. — Господину Морису следовало бы обмыть свое повышение. Ведь теперь он будет получать не двадцать пять франков, а все тридцать монет.
— Тридцать монет, — сказал Виктор, — это десять пачек табаку. Теперь ты всех нас будешь угощать.
<< пред. << >> след. >> |