| << пред. << >> след. >> ГЛАВА V
История достаточно объясняет нам, почему Нанона Лартиг поселилась возле селения Матифу. Мы уже сказала, что в Гиени ненавидели герцога д'Эпернона. Ненавидели также Нанону, удостоив чести произвести ее в злые гении. Бунт выгнал их из Бордо и заставил бежать в Ажан, но и в Ажане тоже начались беспорядки. Один раз на мосту опрокинули золоченую карету, в которой Нанона ехала к герцогу. Нанона, неизвестно каким образом, упала в реку. Каноль спас ее. В другой раз ночью загорелся дом Наноны — Каноль вовремя пробрался в ее спальню и спас ее. Нанона подумала, что третья попытка, может быть, удастся жителям Ажана. Хотя Каноль удалялся от нее как можно реже, однако не всегда же мог быть при ней в минуту опасности. Она воспользовалась отъездом герцога и его конвоем в тысячу двести человек (между ними были и солдаты Навайльского полка) и выехала из Ажана вместе с герцогом. Из кареты она смеялась над народом, который охотно разгромил бы карету, но не смел.
Тогда герцог и Нанона выбрали, вернее, Каноль тайно выбрал за них домик, и решили, что Нанона поживет в нем, пока отделают для нее дом в Либурне. Каноль получил отпуск якобы для окончания семейных дел, а на самом деле для того, чтобы иметь право уехать из полка, стоявшего в Ажане, и не слишком удаляться от селения Матифу, в котором его спасительное присутствие было теперь нужнее, чем когда-нибудь. В самом деле, события начинали принимать серьезный оборот: принцы Конде, Конти и Лонгвиль, арестованные 17 января и заключенные в Венсенский замок, могли дать нескольким партиям, раздиравшим тогда Францию, повод к междоусобной войне. Ненависть к герцогу д'Эпернону (все знали, что он совершенно предан двору) беспрестанно увеличивалась, хотя можно было подумать, что она уже не может увеличиться. Все партии, сами не знавшие, что они делают в эту странную эпоху, ждали развязки, которая становилась необходимой. Нанона, как птичка, предчувствующая бурю, исчезла с горизонта и скрылась в своем зеленом гнездышке, ожидая там, безмолвно и в неизвестности, развязки событий.
Она выдавала себя за вдову, ищущую уединения, так называл ее и сам Бискарро.
Накануне герцог д'Эпернон виделся с прелестною затворницею и объявил ей, что уедет на неделю для ревизии провинции. Тотчас после его отъезда Нанона послала через сборщика податей письмо к Канолю, который, пользуясь отпуском, жил в окрестностях Матифу. Только, как мы уже рассказывали, подлинная записка исчезла, и Ковиньяк вместо нее послал копию. На это приглашение и ехал беспечный капитан, когда виконт де Канб остановил его шагах в четырехстах от цели.
Остальное мы знаем.
Нанона ждала Каноля, как ждет влюбленная женщина, то есть десять раз в минуту смотрела на часы, беспрестанно подходила к окну, прислушивалась ко всякому стуку, посматривала на красное великолепное солнце, которое скрывалось за горою и уступало место сумраку. Сначала постучались в парадную дверь — Нанона выслала Франсинетту. Но то был мнимый поваренок, который принес ужин. Нанона выглянула в переднюю и увидела фальшивого посыльного, а тот заглянул в спальню и увидел там накрытый столик с двумя приборами. Нанона приказала Франсинетте разогревать ужин, печально притворила дверь и воротилась к окну, из которого даже в темноте ночной она могла видеть, что на дороге никого нет.
Другие удары, не похожие на первый, раздались у задних ворот домика. Нанона вскрикнула: "Вот он!" Но боясь, что и это не он, она молча и неподвижно стояла в своей комнате. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появилась Франсинетта, печальная, смущенная, с запиской в руках. Нанона увидела бумагу, бросилась, вырвала ее из рук служанки, распечатала и прочла со страхом.
Письмо поразило Нанону, как громом: она очень любила Каноля, но у нее честолюбие почти равнялось чувству любви; лишаясь герцога д'Эпернона, она лишалась будущего своего счастья и, может быть, даже прошедшего. Однако, она была женщина умная. Она тотчас погасила свечу, которая могла выдать ее, и подбежала к окну; она выглянула вовремя: четыре человека подходили к домику и были уже близко, не более, как в двадцати шагах. Человек в плаще шел впереди, в нем Нанона тотчас узнала герцога д'Эпернона. В эту минуту в комнату вошла Франсинетта со свечой. Нанона с отчаянием взглянула на приготовленный стол, на два прибора, на два кресла, наконец, на свой изысканный наряд, гармонировавший превосходно со всеми этими приготовлениями.
— Я погибла, — подумала она.
Но почти в ту же минуту быстрая находчивость вернулась к ней, она улыбнулась. С быстротою молнии она схватила простой стакан, приготовленный для Каноля, и бросила его в сад; вынула из футляра золотой бокал с гербом герцога, поставила его прибор возле своего; потом, дрожа от страха, но с улыбкою на лице, пошла по лестнице и подошла к двери в ту самую минуту, как раздался громкий и торжественный удар.
Франсинетта хотела отпереть; Нанона схватила ее за руку, оттолкнула и с быстрым взглядом, который у пойманных женщин так хорошо дополняет мысль, сказала:
— Я ждала герцога д'Эпернона, а не Каноля. Подавай ужин, скорей!
Потом она сама отперла и, бросившись обнимать человека с белым пером, который старался казаться суровым, закричала:
— А, стало быть, сон не обманул меня! Пожалуйте, герцог, все готово, мы будем ужинать.
Герцог стоял в недоумении, но ласки хорошенькой женщины всегда приятны, поэтому он позволил ей целовать себя.
Но, тотчас вспомнив, что имеет в руках неотразимые доказательства, ответил:
— Позвольте, сударыня, прежде ужина нам непременно нужно объясниться.
Он рукою подал знак своим спутникам, которые почтительно отошли, однако, недалеко; сам он вошел в дом тяжелыми шагами.
— Что с вами, милый герцог? — спросила Нанона с веселостью, разумеется, притворной, но очень похожей на настоящую. — Не забыли ли вы чего-нибудь здесь, что так внимательно осматриваете комнату?
— Да, я забыл сказать вам, что я не дурак, не Жеронт, каких выставляет Бержерон в своих комедиях. Забыв сказать вам про это, я лично являюсь доказать вам, что я не дурак.
— Я вас не понимаю, герцог, — сказала Нанона очень спокойно и простодушно. — Объяснитесь, прошу вас.
Герцог поглядел на два стула; со стульев взгляд его перешел на два прибора. Тут взгляд его остановился довольно надолго.
Герцог покраснел от гнева.
Нанона предвидела все это и ждала последствий осмотра с улыбкой, которая показывала ее зубы, белые, как жемчужины. Только эта улыбка отзывалась чем-то болезненным, и белые зубки ее, верно, стучали бы, если б от страха не примкнули один к другому.
Герцог посмотрел на нее грозно.
— Я вас жду, — сказала Нанона с прелестным поклоном. — Что вы хотели знать?
— Я хотел знать, зачем вы приготовили ужин?
— Я уже вам сказала, что видела сон... видела, что вы будете у меня сегодня, хотя и приезжали вчера. А сны никогда не обманывают меня. Я приказала приготовить ужин для вас.
Герцог сделал гримасу, которую хотел выдать за насмешливую улыбку.
— А ваш очаровательный наряд, сударыня? А эти благовония, духи?
— Одета я, как и всегда, когда принимаю вас, герцог; духи всегда и во всех моих шкафах, потому что вы сами говорили мне, что очень любите их.
— Так вы ждали меня? — спросил герцоге усмешкой, полной иронии.
— Что такое? — сказала Нанона, тоже нахмурив брови. — Кажется, вы намереваетесь осматривать мои шкафы? Уж не ревнивы ли вы, сударь?
Нанона расхохоталась.
Герцог принял величественный вид.
— Я ревнив! О нет! Слава Богу, в этом отношении не могут посмеяться надо мною. Я стар и богат, стало быть, я создан для того, чтоб быть обманутым; но тем, кто меня обманывает, я хочу, по крайней мере, доказать, что я не дурак.
— А как вы это докажете им? — спросила Нанона. — Мне любопытно знать.
— О, это совсем не трудно; я покажу им только вот эту бумажку.
Герцог вынул из кармана письмо.
— Мне уже ничего не снится, — сказал он, — в мои лета не бывает сновидений, но я получаю письма. Прочтите вот это, оно очень любопытно.
Нанона в страхе взяла письмо и задрожала, увидев почерк, но трепета ее не было заметно, и она прочла:
"Герцога д'Эпернона сим извещают, что сегодня вечером один человек, находящийся уже с полгода в коротких отношениях с госпожою Лартиг, придет к ней и останется у нее ужинать.
Желая сообщить герцогу полные сведения, уведомляют, что счастливый его соперник — барон де Каноль".
Нанона побледнела: этот удар поразил ее прямо в сердце.
— Ах Ролан, Ролан! — прошептала она. — Я думала, что навсегда от тебя избавилась!
— Что? — спросил герцог с торжеством.
— Это неправда! — отвечала Нанона. — Если ваша политическая интуиция не лучше любовной, так мне жаль вас.
— Вам жаль меня?
— Да, потому что здесь нет этого барона Каноля, которому вы напрасно приписываете честь быть вашим соперником. К тому же вы можете подождать и увидите, что он не придет.
— Он уже был!
— Неправда! — вскричала Нанона.
На этот раз истина звучала в восклицании обвиненной красавицы.
— Я хотел сказать, что он уже был здесь в нескольких стах шагах и, к счастью своему, остановился в гостинице "Золотой Телец".
Нанона поняла, что герцог знает не все и менее того, что она думала. Она пожала плечами; потом новая мысль, внушенная ей письмом, которое она вертела и мяла в руках, созрела в ее голове.
— Можно ли вообразить, — сказала она, — что человек гениальный, славнейший политик Франции, верит анонимным письмам?
— Пожалуй, письмо анонимное, но как вы объясните его?
— О, объяснить его нетрудно: оно есть продолжение козней наших недоброжелателей в Ажане. Барон де Каноль по домашним обстоятельствам просил у вас отпуск; вы отпустили его. Узнали, что он едет через Матифу, и на путешествии его построили это смешное обвинение.
Нанона заметила, что лицо герцога не только не развеселилось, но даже еще более нахмурилось.
— Объяснение было бы очень хорошо, — сказал он, — если б в известном письме, которое вы сваливаете на ваших недоброжелателей, не было приписки... В смущении вы забыли прочесть ее.
Смертельная дрожь пробежала по всему телу несчастной женщины; она чувствовала, что не в силах выдержать борьбы, если случай не поможет ей.
— Приписки! — повторила она.
— Да, прочтите ее, — сказал герцог, — письмо у вас в руках.
Нанона пыталась улыбнуться, но сама чувствовала, что лицо ее не может вынести спокойной улыбки. Она удовольствовалась тем, что начала читать довольно твердым голосом:
"В моих руках письмо госпожи Лартиг к барону Канолю; в этом письме назначено свидание сегодня вечером. Я отдам письмо за бланк герцога, если герцогу угодно будет передать мне его через человека, который должен быть один, в лодке, на Дордони, против Сен-Мишеля, в шесть часов вечера".
— И вы имели неосторожность?.. — начала Нанона.
— Почерк руки вашей так мне дорог, что я готов все отдать за одно письмо ваше.
— Поручать такую тайну какому-нибудь неверному наперснику!.. Ах, герцог!
— Такие тайны узнаются лично, и я так и сделал. Я сам отправился в лодке.
— Так у вас мое письмо?
— Вот оно.
Нанона всеми силами старалась вспомнить текст письма, но никак не могла, потому что совершенно растерялась.
Она была вынуждена взять собственное свое письмо и прочесть его; в нем было только три строчки: Нанона в одну секунду прочла их глазами и с невыразимою радостью увидела, что письмо не совсем губит ее.
— Читайте вслух, — сказал герцог, — я так же, как вы, забыл содержание письма.
Нанона смогла улыбнуться и по просьбе герцога прочла: "Я ужинаю в восемь вечера. Будете ли вы свободны? Я свободна. Будьте аккуратны, любезный Каноль, и не бойтесь за нашу тайну".
— Вот это довольно ясно, кажется! — закричал герцог, побледнев от бешенства.
— Это спасает меня, — подумала Нанона.
— Ага, — продолжал герцог, — у вас с Канолем есть тайны!
<< пред. << >> след. >> |