Хемингуэй Эрнест. Рейс к победе
-------------------------------------------------------------------
Избранные произведения в 2-х томах. Под ред. И.Кашкина. Государственное издательство Художественной литературы, Москва 1959
Перевод Евг.Калашниковой
Ocr Longsoft http://ocr.krossw.ru, июнь 2006
-------------------------------------------------------------------
Никто теперь не помнит дату битвы при Шейло. Но день, в который мы заняли береговой район Фокс-Грин, известен точно: это было шестого июня и дул свирепый норд-ост. Когда мы серым утром шли к берегу, крутые зеленые волны вставали вокруг длинных, похожих на стальные гробы десантных барж, и обрушивались на каски солдат, сгрудившихся в тесном, напряженном, неловком молчаливом единении людей, идущих на бой. Впереди, в стальном трюме, стояли ящики с тринитротолуолом, обвязанные резиновыми спасательными поясами, чтоб можно было пустить их вплавь по волнам прибоя, и противотанковые ружья в непромокаемых чехлах, напоминающих прозрачные дождевики американских школьниц.
К каждому предмету был тоже прикручен резиновый спасательный пояс и такие же серые резиновые пояса, застегнутые под мышками, были на всех солдатах.
Когда в баржу ударяла волна, зеленая вода вспенивалась добела и захлестывала людей, оружие и ящики боеприпасов. Впереди виден был берег Франции. Серые глыбы транспортов с целым лесом подъемных стрел остались позади, и море кругом усеяно было десантными судами, ползущими вперед, к Франции.
Когда нашу баржу выносило на гребень волны, мы видели невысокие силуэты крейсеров, вытянувшихся в один ряд, и два больших линкора, стоящих бортом к берегу. Мы видели яркие вспышки орудийных залпов и коричневый дым, который клубился и постепенно таял на ветру.
— Какой у вас курс, штурвальный? — крикнул с кормы лейтенант Роберт Эндерсон, из Ронока, Виргиния.
— Два двадцать, сэр, — ответил штурвальный Фрэнк Кэрир, из Согэса, Массачузетс. Это был худенький веснушчатый паренек, не сводивший глаз с компаса.
— Вот и держите два двадцать, черт вас возьми! — сказал Эндерсон. — Нечего кататься по всему океану.
— Я держу два двадцать, сэр, — кротко возразил штурвальный.
— Ну и держите так, — сказал Энди. Он нервничал, но экипаж, впервые совершавший высадку под огнем, знал, что этот офицер водил десантные суда и к африканским берегам, и в Сицилию, и в Салерно, и люди чувствовали доверие к своему командиру.
Я достал из внутреннего кармана маленький цейсовский бинокль, завернутый в шерстяной носок вместе с тряпочкой для протирания стекол, и стал наводить на флаг. Не успел я поймать флаг в фокус, как стекла залило волной.
— Зеленый.
— Значит, мы уже в заминированной зоне, — сказал Энди. — Прекрасно. Штурвальный, что с вами такое? Неужели вы не можете держать курс два двадцать?
Цепь невысоких скалистых гор кое-где прерывали долины. Видна была деревня в одной из долин с торчащим над крышами церковным шпилем. Виден был лесок, сбегающий к самому морю. Виден был одинокий дом, справа, совсем на берегу. На всех мысах горели заросли дрока, но норд-ост гнал дым низко над землей. Когда били четырнадцатидюймовые орудия с «Тексаса», вспышка слепила, как при пуске металла из домны, и пламя высоко выносилось вперед. Потом каждый раз заклубится желто-бурый дым, и сила удара докатится до нас. Каски солдат задребезжат от сотрясения. В ушах звон, точно от удара тяжелой боксерской перчаткой.
Потом на зеленом склоне холма, теперь уже ясно видном впереди, взметнутся два высоких черных фонтана земли и дыма.
Я заметил, что, если открыть рот, как только блеснет вспышка, и не закрывать, покуда не долетит звук, сотрясение чувствуется меньше.
Я рад был, когда мы вышли за пределы выстрелов «Тексаса» и «Арканзаса». Весь день вчера над нашими головами летели снаряды с других судов, и от глухих, коротких раскатов артиллерийского огня некуда было уйти. Но теперь чем ближе мы подходили к берегу, тем дальше оставались позади тяжелые орудия «Тексаса» и «Арканзаса», стрелявшие с таким грохотом, словно целые железнодорожные составы взлетали в воздух. Они перестали быть частью нашего мира, когда мы шли по серому в белых гребешках морю туда, куда, опережая нас, точно по намеченному адресу спешила смерть в надежной, экономной и аккуратной упаковке. Они были словно отголоски грозы, разразившейся где-то не слишком близко, когда вы уверены, что дождь пройдет стороной. Но они выводили из строя береговые батареи, чтобы эсминцы без помехи могли подойти к самому берегу потом, когда придет время прикрывать десант.
Теперь уже ясно было видно, что делается на берегу. Энди раскрыл подробную карту, на которой нанесены были все бухты и все ориентиры местности, а я взял бинокль и, прикрывая его полой своего непромокаемого плаща, стал протирать стекла. Кругом, куда ни глянь, двигались по серому морю десантные суда. Солнце еще не всходило, и дым стлался вдоль всего берега.
Карта, которую Энди развернул у себя на коленях, состояла из десяти отдельных листов, сколотых скрепками, с пометкой вверху: «Приложение I к дополнению А». Если разложить все десять листов по порядку, вышла бы полоса вчетверо длиннее человеческой руки. Когда Энди стал перелистывать ее, вдруг налетел ветер, и те страницы, на которых были районы Дог-Уайт, Фокс-Ред, Фокс-Грин, Изи-Ред и часть сектора Чарли, дважды весело кувырнулись в воздухе и исчезли за бортом.
Я хорошо изучил эту карту и помнил ее чуть не наизусть, но одно дело помнить, а другое — видеть на бумаге, где всегда можно проверить и исключить сомнение.
— Это должен быть Кольвиль, если судить по церковному шпилю, — сказал я. — А тогда, значит, тут и есть Фокс-Грин. И дом такой тоже показан на карте, а вон и лес спускается по прямой к самой воде, ближе к Изи-Ред.
— Верно, — сказал Энди. — Но мне кажется, мы слишком уклонились влево.
— Все данные совпадают, — сказал я. — Карту я знаю наизусть, только вот скал, по-моему, не должно быть. Скалы начинаются левее Фокс-Грин, ближе к Фокс-Ред. А если так, то Фокс-Грин у нас сейчас должен быть справа.
— Где-то тут ходит диспетчерское судно, — сказал Энди. — Там известно, что это за район.
— Раз тут скалы, значит это не Фокс-Грин, — сказал я.
— Ладно, — сказал Энди. — Узнаем на диспетчерском судне. Правьте вон на ту баржу, штурвальный. Да нет же, не туда! Разве вы сами не видите? Заходите с той стороны. Так вы его никогда не догоните.
Мы его и не догнали. Мы стали врезаться в волны вместо того, чтобы подниматься и опускаться вместе с ними, и диспетчерское судно ушло от нас. Груз тринитротолуола и тяжесть стальной брони делало нашу баржу неповоротливой, она зарывалась носом, и волны все время заливали ее.
— Ну и черт с ним! — сказал Энди. — Мы сейчас спросим вон на том бронекатере.
Из всех десантных судов только бронекатера имеют сколько-нибудь морской вид. Они хоть по форме напоминают корабль, тогда как баржа для автотранспорта похожа на железную ванну, а баржа для танков — на плавучую товарную платформу. Все водное пространство вокруг нас было усеяно десантными судами, но лишь немногие из них шли по направлению к берегу. Остальные, пройдя часть пути, поворачивали, описывали полукруг и ложились на обратный курс. На самом берегу, прямо против того места, где мы находились, чернело что-то похожее на танки, но мой бинокль был еще мокрый, и в него ничего нельзя было разглядеть.
— Все-таки это Фокс-Грин, — сказал я Энди. — Я теперь вижу, где кончаются скалы. А справа уже Фокс-Грин. Вон Кольвильская церковь. Вон дом на берегу. Вон, еще правее, долина Рюкэ. Фокс-Грин и есть.
К нам подошел со стороны берега дозорный катер, маленький и черный. На нем было несколько офицеров, и один встал и прокричал в мегафон:
— Есть тут суда седьмого эшелона в район Фокс-Грин?
С нами была одна баржа из этого эшелона, и офицер крикнул, чтобы она шла за катером.
— Это Фокс-Грин? — крикнул Энди.
— Да. Видите вон тот разрушенный дом? Район Фокс-Грин тянется на тысячу сто тридцать пять ярдов вправо от этого дома.
Мы повернули ко входу в бухту. Когда мы на полном ходу огибали мыс, нас снова нагнал черный дозорный катер.
— Встретили вы диспетчерское судно? — крикнули оттуда в мегафон.
— Нет.
— Что думаете делать?
— Идти к берегу! — проревел Энди.
— Что ж, пожелаем вам удачи, — сказал мегафон. Слова прозвучали медлительно и торжественно, как реквием. — Пожелаем удачи всем вам.
Это относилось к Томасу Е. Нэшу из Сиэтла, механику, чья добродушная улыбка обнаруживала отсутствие двух передних зубов. Это относилось к Эдварду Ф. Бэнкеру из Бруклина, сигнальщику, и к Лэси Т. Шифлету из Орэнджа, Виргиния, который был бы командиром орудийного расчета, если бы у нас нашлось место для орудия. Это относилось к Фрэнку Кэриру из Согэса, Массачузетс, штурвальному, и еще это относилось к Энди и ко мне. Зловещий тон этого прощального напутствия сразу дал нам почувствовать, что высадка будет серьезным делом.
На берегу, слева, там где не было каменистого обрыва, нависшего сверху естественным прикрытием, лежали люди из первого, второго, третьего, четвертого и пятого эшелонов, и казалось, что на устланной галькой полосе между морем и откосами разбросано множество туго набитых узлов. Справа было открытое пространство, доходившее до того места, где к бухте подходила поросшая лесом долина.
Правей, на высотке, горели два танка, дым над ними, густой и черно-желтый сразу после взрыва, успел уже стать серым. Когда мы входили в бухту, я заметил два пулеметных гнезда. Один пулемет бил из разрушенного дома справа от маленькой долины. Второй находился ярдов на двести правее и возможно ярдов на четыреста ближе к морю.
Медленно, с натугой, словно каждый из них был Атласом, поддерживающим на своих плечах вселенную, шли солдаты вверх по склону долины, справа от нас. Они не стреляли. Они только медленно поднимались в гору, точно вьючный обоз, под конец рабочего дня ползущий устало в противоположную от дома сторону.
— Пехота подходит к перевалу в том конце долины, — крикнул я лейтенанту.
— Мы им пока не нужны, — сказал он. — Было ясно сказано, что мы им не нужны.
Мы полным ходом шли к берегу. Эд Бэнкер оглянулся и сказал:
— Мистер Эндерсон, в бухту входят еще баржи.
— Верните их, — сказал Энди. — Верните их!
Бэнкер прошел на корму и стал сигналить судам, шедшим за нами следом. Сигнал был принят не сразу, но наконец его поняли и первая баржа остановилась, потом дала задний ход.
— Вернули? — спросил Энди, продолжая смотреть вперед. Там, у самого берега, торчал из воды остов подорвавшейся на мине баржи.
— Да, сэр, — сказал Эд Бэнкер.
Прямо навстречу нам шел бронекатер, возвращающийся с берега. Когда он поравнялся с нами, какой-то человек крикнул оттуда в мегафон:
— На той барже есть раненые, а она идет ко дну.
— А вы не могли подойти к ней?
Ветер отнес ответ в сторону, и мы успели разобрать только слова «пулеметное гнездо».
— Что такое они сказали про пулеметное гнездо? — спросил Энди.
— Не расслышал.
— Догоните их, штурвальный, — сказал Энди. — Подойдите к ним вплотную.
— Эй, что вы там говорили про пулеметное гнездо? — прокричал Энди.
Офицер с мегафоном перегнулся за борт.
— Их обстреляли из пулеметного гнезда. Они идут ко дну.
— Штурвальный, правьте на берег, — скомандовал Энди. Это была нелегкая задача. Приходилось лавировать между свай, опущенных на дно в качестве заградительного сооружения и соединенных с ударными минами, похожими на большие круглые блюда, сложенные попарно, дном наружу. Они были неопределенного безобразного серо-желтого цвета, как все почти вещи на войне.
Когда мы видели перед собой такую сваю, мы отталкивались от нее руками. О других сваях, которые оставались над нами в глубине, мы не знали и не думали, продолжая подвигаться к тонущей барже.
Пехота уже одолела подъем и скрылась за перевалом. Можно было больше не дожидаться. Мы подошли к удобному местечку, которое облюбовали еще раньше, и солдаты выгрузились на берег вместе со своим тринитротолуолом, своими ПТР и своим лейтенантом. Дело было сделано.
Немцы все еще вели огонь из противотанковых пушек, передвигая их по долине и тщательно пристреливаясь к выбранной цели. Минометы стреляли под большим углом по берегу. Отступая, немцы оставили на берегу отдельных снайперов, и ясно было, что они будут продолжать стрельбу по крайней мере до темноты.
Теперь перегруженные баржи одна за другой приближались к берегу. Из двадцати четырех барж нашего эшелона, вышедших из Дикса, мы не досчитывались шести, но могло случиться, что экипаж их подобрали на другие суда. Это была лобовая атака среди бела дня в заминированном районе, обороняемом всеми средствами, какие только способна изобрести военная мысль. Оборона берега велась с упорством и с толком. Но десантная флотилия, вышедшая в этот день из Дикса, сумела доставить на место людей и материалы. Мы потеряли несколько барж, но ни одна из них не погибла по вине команды. Это были потери, причиненные неприятельским огнем. И мы взяли Фокс-Грин.
Мне хотелось бы написать подробно о том, что значит такая переправа войск через заминированный канал; о математической точности в проведении этой операции; о том, как разработана каждая деталь, как до последней секунды рассчитано время во всем, начиная с момента подъема якоря и до того, как суда вошли в тот бурный, пенящийся круг, из которого одна за другой отходили к берегу десантные баржи.
И о дружной, слаженной работе людей, от которых зависит все, хотелось бы написать тоже; но тут уже потребуется целая книга, а это лишь простой рассказ о том, как все было на одной десантной барже в день, когда мы штурмовали Фокс-Грин.
1944
Комментарий:
Рейс к победе (Voyage to Victory — 1944)
Одна из шести военных корреспонденций, помещенных Хемингуэем в журнале «Кольерс». Опубликована в номере от 22 июля 1944 года.
|