| << пред. << >> след. >> XVIII
Они лежали на горячей палубе, наблюдая за островом. Солнце сильно припекало им спины, но ветер охлаждал. Спины у них были почти такие же черные, как у индианок, которых они видели сегодня утром на дальнем острове. Кажется, что это было давным-давно, как и вся моя жизнь, подумал Томас Хадсон. И это, и открытое море, и длинные рифы с разбивающейся о них волной, и темный бездонный тропический океан за ними — все было сейчас так же далеко от него, как и вся его жизнь. А ведь с таким бризом мы могли уйти в открытое море и выйти на Кайо Франсес, и Питерс ответил бы на их позывные, и мы сегодня вечером уже пили бы холодное пиво. Не думай об этом, сказал он себе. Ты сделал как должно.
— Генри, — сказал он. — Как ты там?
— Великолепно, Том, — очень тихо ответил Генри. — Скажи, осколочная граната может взорваться от того, что перегрелась на солнце?
— Никогда не видал такого. Но, конечно, солнечный нагрев может повысить чувствительность ее запала.
— Надеюсь, у Ары есть вода, — сказал Генри.
— Они с собой брали воду. Ты разве не помнишь?
— Нет, Том, не помню. Я был занят собственным снаряжением и не обратил внимания.
Тут сквозь шум ветра они услышали стрекот подвесного мотора. Томас Хадсон осторожно повернул голову и увидел шлюпку, огибавшую мыс. Она высоко поднимала нос над водой, на корме сидел Ара. На таком расстоянии уже можно было разглядеть его широкие плечи и шапку черных волос. Томас Хадсон опять повернулся лицом к острову и увидел, как из рощи в самой его середине поднялась ночная цапля. Потом он увидел, как две каравайки тоже поднялись, описали круг и — сперва быстрые взмахи крыльев, потом планирующий спуск, потом опять быстрые взмахи крыльев — улетели по ветру в сторону маленького острова.
Генри тоже следил за ними, и он сказал:
— Вилли, наверно, уже далеко вглубь забрался.
— Да, — сказал Томас Хадсон. — Они взлетели с того высокого хребта в середине острова.
— Значит, кроме него, там никого нет.
— Да, если это Вилли их спугнул.
— Но он сейчас примерно там и должен находиться, если дорога не слишком тяжелая.
— Ты смотри лежи, не поднимайся, когда Ара подъедет.
Ара провел шлюпку вдоль накренившегося подветренного борта шхуны и зацепил якорь за планшир. Потом осторожно, с медвежьей сноровкой, вскарабкался на борт. Он привез бутылку воды и чай в бутылке из-под джина; обе бутылки были обвязаны крепкой рыболовной леской и подвешены у него на шее. Он ползком подобрался к Томасу Хадсону и лег рядом.
— Как бы мне этой водицы? — попросил Генри.
Ара сложил свое имущество возле Томаса Хадсона, отвязал бутылку с водой и пополз по наклонной палубе повыше люков, туда, где лежал Генри.
— Пей, — сказал он. — Только купаться в ней не вздумай.
Он хлопнул Генри по спине, пополз обратно и опять лег рядом с Томасом Хадсоном.
— Том, — очень тихо проговорил он. — Мы ничего там не увидели. Я высадил Вилли на той стороне острова, почти что напротив нас, если смотреть по прямой, и пошел к нашему судну. Поднялся на борт с подветренной стороны — не с той, где остров. Все объяснил Антонио, и он меня понял. Потом я заправил мотор горючим и прихватил запасную канистру, да вот еще воды и холодного чая прямо со льда.
— Отлично, — сказал Томас Хадсон. Он сполз чуточку вниз по наклонной палубе и сделал долгий глоток из бутылки с холодным чаем. — Большое тебе спасибо за чай.
— Это Антонио вспомнил. Мы многое забыли в спешке, когда уезжали.
— Передвинься немного к корме, чтобы держать остров под прицелом.
— Хорошо, Том, — сказал Ара.
Они лежали так на солнце и на ветру, и каждый наблюдал за островом. Иногда вдруг взлетали одна-две птицы, и оба понимали, что этих птиц вспугнул либо Вилли, либо те, другие.
— Вот, наверно, злится Вилли на птиц, — сказал Ара. — Про них-то он и не подумал, когда забирался вглубь.
— Да, это все равно что воздушные шары запускать, — ответил Томас Хадсон.
Задумавшись, он повернулся и посмотрел через плечо.
Все это ему теперь совсем не нравилось. Слишком много птиц взлетало с острова. Какие, собственно, основания были у нас думать, что те, другие, сейчас там, в глубине острова? И главное: для какой надобности было им туда забираться? Лежа на палубе, он, точно какую-то пустоту в груди, ощущал подозрение, что их с Вилли обманули. Может быть, конечно, никто и не старался нас обставить. Но странно все-таки, что столько птиц взлетает, подумал он. Еще парочка караваек поднялась недалеко от берега, и Томас Хадсон повернулся к Генри и сказал:
— Генри, пожалуйста, спустись в форлюк и последи, что делается на той стороне.
— Очень уж там мерзко.
— Я знаю.
— Хорошо, Том.
— Гранаты и диски оставь тут. Возьми nino и одну гранату сунь в карман.
Генри соскользнул в люк и стал смотреть на островки, маскировавшие пролив. Выражение его лица не изменилось. Но он плотно сжимал губы, чтобы сохранять его неизменным.
— Ты уж извини меня, Генри, — сказал ему Томас Хадсон. — Но тебе придется потерпеть.
— Я этого не боюсь, — сказал Генри. Тут нарочитая строгость, так тщательно надетая им на лицо, вдруг распалась, и он улыбнулся своей чудесной доброй улыбкой. — Просто это не совсем та обстановка, в какой я мечтал бы провести лето.
— Я тоже. Но сейчас все получается не так просто. Из мангровой рощи взлетела выпь, и Томас Хадсон услышал ее пронзительный крик и проследил за ее нервным, устремленным вниз полетом по ветру. Потом он попробовал представить себе путь Вилли сквозь мангровые заросли по вспархиванию и полету птиц. Когда они переставали взлетать, это значило, что Вилли повернул назад. Если немного погодя опять что-то их вспугивало, это значило, что Вилли осматривает наветренный склон острова. Через три четверти часа Томас Хадсон увидел, как испуганно взлетела большая белая цапля и медленными тяжелыми взмахами крыльев двинулась против ветра, и он сказал:
— Значит, Вилли теперь вышел на берег. Поезжай за ним следом на мыс.
— Вижу его, — через минуту сказал Ара. — Только что помахал нам. Лежит чуть повыше отмели.
— Поезжай, привези его. И пока будете ехать, пусть лежит, не встает.
Ара сполз в шлюпку со своим автоматом и двумя гранатами в карманах. Он сел на корме и оттолкнулся от шхуны.
— Том, кинь мне, пожалуйста, бутылку с чаем. Для верности Ара поймал ее обеими руками, а не одной, как он обычно делал. Ему нравилось ловить гранаты одной рукой и в самых трудных положениях, нравилось зубами выдергивать чеку. Но чай этот предназначался для Вилли; Ара знал, что Вилли пришлось вытерпеть на острове, хоть это и не дало результатов, и он бережно уложил бутылку под кормой и пощупал, не нагрелась ли она.
— Что скажешь, Том? — спросил Генри.
— Хреновое наше дело. Сейчас по крайней мере. Вскоре шлюпка уже стояла борт о борт со шхуной, а Вилли лежал на дне шлюпки, обеими руками держа бутылку с чаем. Руки и лицо у него были все в царапинах и в крови, один рукав оторван. Лицо, искусанное москитами, распухло, и всюду, где тело не было закрыто одеждой, виднелись бугорки от москитных укусов.
— Ни черта там нету, Том, — сказал он. — Не бывали они на этом острове. А мы с тобой не больно хитры оказались.
— Неверно.
— То есть как?
— После того как шхуна села на мель, они пошли на лодке в глубь острова. То ли решили отсиживаться там, то ли чтобы разведать протоки — уж этого не знаю.
— Думаешь, они видели, как мы взбирались па шхуну?
— Либо все могли видеть, либо ничего. Они были слишком низко над водой, оттуда трудно что-нибудь увидеть.
— Могли услышать — мы же были у них с наветренной стороны.
— Может быть, и услышали.
— Так что же теперь?
— Ты отправляйся на судно, а потом пришли Ару за Генри и за мной. Они, пожалуй, еще вернутся.
— А как с Питерсом? Мы можем его взять.
— Ну, так берите сейчас.
— Томми, ты не с той стороны к этому подходишь. Мы оба ошибались, и я вовсе не подаю тебе советов.
— Я знаю. Я спущусь в задний люк, как только мы с Арой уберем Питерса.
— Пусть лучше он один это делает, — сказал Вилли. — Они могут увидеть вас издали. Но различить то, что плоско лежит на палубе, без бинокля нельзя.
Томас Хадсон объяснил это Аре, и Ара взобрался наверх и управился с Питерсом очень легко и без всяких эмоций — только обвязал ему голову парусиной. Он не выказал ни грубости, ни излишних чувств и сказал только, после того как поднял Питерса и спустил его головой вперед в шлюпку:
— Какой он весь твердый, точно дубовый.
— Потому, наверно, и говорят про покойника, что он дал дуба, — сказал Вилли. — Ты разве этого не слыхал?
— Да, — сказал Ара. — Мы их зовем «fiambres», это значит «холодное мясо» — ну, знаешь, как в ресторане, где можно взять рыбу, а можно холодное мясо. Но я думал о Питерсе. Он всегда был такой гибкий.
— Я в аккурате его доставлю, Том. Тебе еще что-нибудь нужно?
— Удача мне нужна, — сказал Томас Хадсон. — Спасибо за разведку, Вилли.
— Обычная дерьмовая работенка, — сказал Вилли.
— Скажи Хилю, пусть смажет тебе царапины мертиолатом.
— Плевать на царапины, — сказал Вилли. — Буду бегать, как дикарь из джунглей.
Томас Хадсон и Генри смотрели из обоих люков на ломаную и зазубренную линию мелких островов, лежавших между ними и длинным заливом, который служил проходом в глубь острова. Они разговаривали, не понижая голоса, так как знали, что тех, других, не может быть нигде ближе, чем на этих маленьких зеленых островках.
— Ты покарауль, — сказал Томас Хадсон. — Я пойду выброшу за борт их боеприпасы и еще раз посмотрю, что тут есть внизу.
Внизу он нашел много такого, чего раньше не замечал, и, вытащив на палубу ящик с патронами, столкнул его за борт. Пожалуй, следовало бы расшвырять по отдельности все эти коробки. Ну да черт с ними. Он вынес на палубу шмейссеровский автомат, обнаружил, что тот не действует, и отложил его к собственным вещам.
Пусть-ка Ара с ним повозится, подумал он. По крайней мере мы знаем, почему они не взяли его с собой. Ты, может быть, полагаешь, что они оставили раненого в качестве комитета по организации встречи, а сами дали тягу? А может, они устроили его со всяческими удобствами, а сами отправились на разведку? И много ли они, по-твоему, видели, и много ли они знают?
— А нам не стоило бы сохранить эту ихнюю амуницию как вещественное доказательство? — спросил Генри.
— Теперь нам уж не до вещественных доказательств.
— Их всегда хорошо иметь. Ты знаешь, какие там придиры. Наверняка поставят все под сомнение. А Управление военно-морской разведки — оно даже под сомнение взять не захочет. Помнишь, Том, как было с последней подлодкой?
— Помню.
— Она тогда вон на сколько зашла в устье Миссисипи, а мы все еще сомневались.
— Верно.
— По-моему, неплохо было бы сохранить амуницию.
— Генри, — сказал Томас Хадсон, — ты только не волнуйся. Убитые все находятся на острове. Есть у нас пули от шмейссеровского автомата, извлеченные из тех тел и из мертвого фрица. Еще одного фрица мы похоронили, и место захоронения точно указано в судовом журнале. Есть севшая на мель шхуна и еще один мертвый фриц на ней. Есть два шмейссеровских автомата — один неисправный, другой поврежденный осколочной гранатой.
— А вот налетит ураган и все сметет, и они скажут, что все эти факты сомнительны.
— Хорошо, — сказал Томас Хадсон. — Допустим, что все эти факты сомнительны. Ну а Питерс?
— Скажут, что Питерса, наверно, застрелил кто-нибудь из нас.
— И верно, что скажут. Придется нем пройти через все это.
Они услышали шум подвесного мотора и увидели, что Ара огибает мыс. Шлюпка так же высоко задирает нос, как и каноэ, подумал Томас Хадсон.
— Собирай свои манатки, Генри, — сказал он. — Мы возвращаемся на судно.
— Если хочешь, я охотно останусь на этом корыте.
— Нет, ты мне нужен на судне.
Но когда Ара стал бок о бок со шхуной, он вдруг передумал.
— Генри, побудь здесь еще немного, а я пришлю за тобой Ару. Если они появятся, кидай им гранату в лодку. Перейди сюда, в задний люк, тут просторно. И шевели мозгами.
— Хорошо, Том. Спасибо, что разрешил мне остаться.
— Я бы сам остался, а тебя отослал, но мне нужно кое-что обсудить с Антонио.
— Понимаю. Может, мне обстрелять их, когда они будут тут рядом, прежде чем бросать гранату?
— Как хочешь. Но не высовывайся, а гранату кидай из другого люка. И крепче держись.
Он лежал у шпигатов с подветренного борта и передавал вещи Аре. Потом сам перевалился через борт.
— Внизу не слишком мокро? — спросил он Генри.
— Нет, Том. Все в порядке.
— Ну, не поддавайся клаустрофобии и будь настороже. Если они явятся, не торопись, подожди, пока их лодка станет точно борт о борт со шхуной, и тогда уж валяй.
— Конечно, Том.
— Представь себе, будто ты сидишь в шалаше и охотишься на уток.
— Это мне ни к чему, Том. Томас Хадсон уже лежал в шлюпке.
— Ара приедет за тобой, как только это потребуется.
— Не беспокойся, Том. Если нужно, я тут хоть всю ночь просижу, только хорошо бы Ара привез мне чего-нибудь поесть, ну и, может, немножко рома и воды.
— Он вернется и заберет тебя, и немножко рома мы выпьем на судне.
Ара дернул за шнур мотора, и они пошли к катеру.
Лежа на дне шлюпки, Томас Хадсон чувствовал гранаты у своих ног и тяжесть nino на груди. Он обнял его и побаюкал, и Ара засмеялся и, нагнувшись к нему, сказал:
— Неподходящая это жизнь для хороших деток.
<< пред. << >> след. >> |