| >> след. >> Александр Дюма-отец. Женская война
Печатается по изданию П.П.Сойкина, С.-Петербургъ.
-------------------------------------------------------------------
БАСПОЛ - ЛСТ-Ко, Рига 1991
Ocr Longsoft http://ocr.krossw.ru
-------------------------------------------------------------------
В романе "Женская война" Александр Дюма обращается к эпохе Фронды, к эпохе междоусобных войн и распрей между французским дворянством и королевской властью. Читатель хорошо знает этот период истории Франции по блестящему произведению из трилогии о мушкетерах "Двадцать лет спустя".
"Женская война" рассказывает о драматической судьбе героев, вовлеченных в водоворот политических интриг и борьбы за власть. Неожиданные повороты сюжета, напряженность действия, блистательное французское остроумие, изящество диалогов, образы необыкновенных людей, способных и на возвышенные чувства, и на изощренное коварство — все это придает роману особую привлекательность, присущую лучшим произведениям Дюма-отца.
Часть первая
Нанона де Лартиг.
ГЛАВА I
Недалеко от Либурна, веселого города на быстрой Дордони, между Фонсаком и Сен-Мишелем, находилось прежде довольно большое село; его домики с белыми и красными крышами скрывались под высокими липами и дубами. Дорога из Либурна в Кюбзак шла между домами, симметрично вытянутыми в линию; из них ничего нельзя было видеть, кроме этой дороги. За линией домов, шагах в ста, извивалась река; ширина и быстрота ее в этом месте показывали, что море уже близко.
Но по этим местам пронеслась междоусобная война; она погубила деревья, опустошила дома, которые, подвергаясь ее прихотливому бешенству, не могли бежать вместе с жителями и разваливались, протестуя, как могли, по-своему, против варварства внутренних раздоров. Мало-помалу земля прикрыла развалины домов, где прежде люди веселились и пировали; наконец, трава выросла на этой искусственной почве; и в наше время путешественник, проходя по уединенной дороге и видя на неровных холмах многочисленные стада, не думает, что пастух и овцы разгуливают по кладбищу, на котором спит целое селение.
Но в то время, о котором мы говорим, то есть в мае 1650 года, это селение красовалось по обеим сторонам большой дороги и обогащалось за ее счет. Путешественник, проходя по селу, с удовольствием взглянул бы на поселян, запрягавших и отпрягавших лошадей, на рыбаков, вытягивавших на берег сети, в которых билась серебряная и золотая рыба Дордони, и на кузнецов, которые бойко ударяли молотами по наковальне, каждый их удар освещал кузницу блестящими искрами.
Но более всего ему понравился бы дом, низенький и длинный, стоявший в пятистах шагах от села. В доме было два этажа, подвальный и первый; распространявшийся из него запах лучше "Золотого Тельца", изображенного на красной железной вывеске, показывал, что путник добрался, наконец, до одного из тех гостеприимных хозяев, которые за известное вознаграждение готовы подкрепить силы путешественников.
Почему, спросят у меня, гостиница "Золотой Телец" находилась в пятистах шагах от селения, а не в одном из домов, стоявших по обеим сторонам дороги?
Хозяин гостиницы был знатоком своего дела, хотя жил в этом пустынном уголке земли. Если б он занял место посередине или на конце одной из двух линий домов, составлявших селение, его легко могли бы смешать с деревенскими трактирщиками, которых он поневоле считал своими товарищами, но не равными себе. Напротив, удаляясь от села, он привлекал к себе внимание знатоков; один раз попробовав его кухню, они говорили друг другу:
— Когда вы поедете из Либурна в Кюбзак или из Кюбзака в Либурн, не забудьте остановиться для завтрака, обеда или ужина в гостинице "Золотой Телец", в пятистах шагах от сельца Матифу.
Знатоки останавливались в гостинице, уезжали довольные, присылали других знатоков; умный трактирщик мало-помалу ковал денежки, что не мешало ему, против принятого обычая, поддерживать гастрономическое достоинство своего заведения. Это доказывало, что господин Бискарро был действительно артист в своем роде, как мы уже и сказали.
В один из прекрасных майских вечеров, когда природа, проснувшаяся на юге, начинает пробуждаться на севере, густой дым вылетал из трубы и приятный запах разливался из окон гостиницы "Золотой Телец". Бискарро на пороге дома, весь в белом, по обычаю жертвоприносителей всех веков, своими августейшими руками щипал куропаток и перепелов, предназначенных для отличного обеда, для одного из тех обедов, которые он готовил так мастерски и тщательно из любви к своему искусству.
Вечерело. Дордонь, извивавшаяся довольно далеко, белела под густою зеленью деревьев; тишина и меланхолия спускались на деревню вместе с вечерним ветерком; земледельцы отдыхали возле распряженных лошадей, а рыбаки у развешанных сетей. Сельский шум затихал, и за последним ударом молота, окончившим трудовой день, раздалась в соседней роще первая песнь соловья.
При первых трелях пернатого певца Бискарро тоже принялся петь; из-за этого музыкального соперничества и из-за усердия, с которым трактирщик доканчивал свою работу, он вовсе не заметил отряда из шести всадников, показавшегося в конце селения Матифу и направлявшегося к его гостинице.
Но восклицание, вылетевшее из окна первого этажа гостиницы в ту минуту, когда быстро и шумно закрыли это окно, заставило почтенного трактирщика поднять глаза; он увидел, что предводитель отряда ехал прямо к нему.
То есть, не совсем прямо, и мы спешим поправить нашу ошибку. Всадник часто останавливался, пристально смотрел направо и налево и, казалось, искал что-то взглядом в тропинках, деревьях и кустарниках; он держал на колене мушкетон, готовясь и к нападению, и к защите, и время от времени подавал товарищам своим, во всем ему подражавшим, знак двигаться вперед.
Бискарро так внимательно следил за странной ездой всадника, что забыл оторвать от куропатки перья, которые держал между большим и указательным пальцами.
— Этот вельможа ищет мое заведение, — подумал Бискарро. — Но достойный дворянин, верно, слеп; мой "Золотой Телец" недавно подновлен, и вывеска довольно заметна. Выступим-ка и мы вперед.
Бискарро вышел на середину дороги и продолжал ощипывать куропатку ловко и величественно.
Движение трактирщика вполне соответствовало его цели; едва всадник заметил его, как пришпорил лошадей, подъехал к нему, учтиво поклонился и сказал:
— Извините, господин Бискарро... не видели ли вы здесь отряда всадников, моих друзей, которые, вероятно, ищут меня? Они не то что военные люди, а так... просто вооруженные... Да, вооруженные... это слово вполне передает мою мысль. Не видали ли вы отряда вооруженных людей?
Бискарро чрезвычайно понравилось, что его называют по имени: он отвечал самым ласковым поклоном. Трактирщик не заметил, что гость, бросив быстрый взгляд на вывеску, прочел на ней имя и звание хозяина гостиницы.
— Милостивый государь, — отвечал Бискарро после небольшого раздумья, — я видел только двух вооруженных людей, одного дворянина с конюхом; они остановились у меня с час тому назад.
— Ага! — сказал незнакомец, поглаживая подбородок, на котором не было еще и следа бороды. — Ага! У вас в гостинице остановились дворянин и его конюх? И оба они вооружены?
— Точно так, сударь; если прикажете, я доложу ему, что вам угодно переговорить с ним.
— Но это, кажется, не очень прилично, — продолжал незнакомец. — Беспокоить неизвестного человека нехорошо, особенно, если он вельможа. Нет, нет, господин Бискарро, лучше опишите мне его или, еще лучше, покажите мне его так, чтобы он не видел меня.
— Трудно показать его, сударь, потому что он, кажется, прячется: он захлопнул окно в ту самую минуту, как вы и ваши товарищи показались на дороге. Гораздо легче описать его: он молод, белокур, тщедушен; ему лет шестнадцать; он, кажется, ничего не может носить, кроме маленькой модной шпажки, которая висит у него на перевязи.
По лицу незнакомца пробежала тень неприятного воспоминания.
— Хорошо, — сказал он, — понимаю: молодой человек, белокурый, женоподобный, с лакеем неповоротливым, как пиковый валет... Я ищу не его...
— А! Вы не его ищете! — повторил Бискарро.
— Нет.
— В ожидании того вельможи, которого вы ищете и который непременно пройдет здесь, потому что нет другой дороги, вы можете войти ко мне и подкрепить силы; это нужно и вам, и вашим товарищам.
— Не нужно... Мне остается поблагодарить вас и спросить, который теперь час?
— Бьет шесть часов на нашей колокольне... Изволите слышать колокол?
— Хорошо. Еще одну услугу, господин Бискарро.
— Все, что вам угодно.
— Скажите, где могу я достать лодку и лодочника?
— Хотите переехать через реку?
— Нет, хочу прокатиться по реке.
— Нет ничего легче; рыбак, который поставляет мне рыбу... Любители вы рыбу, сударь? — спросил Бискарро, возвращаясь к своей мысли заставить незнакомца ужинать.
— Ну, рыба — плохое кушанье, — отвечал незнакомец, — однако, если она хорошо приготовлена, то я не совсем презираю ее.
— У меня всегда удивительная рыба.
— Поздравляю вас, господин Бискарро; но вернемся к тому, кто поставляет ее вам.
— Извольте. Теперь он кончил работу и, вероятно, отдыхает. Вы отсюда можете видеть его лодку; она привязана там у ив, недалеко от дуба. А вот здесь его дом. Вы, верно, застанете его за обедом.
— Благодарю, господин Бискарро, — сказал незнакомец, — благодарю. — Он подал знак товарищам, поскакал к роще и постучался в дверь хижины. Жена рыбака отперла дверь.
Как и предполагал господин Бискарро, рыбак сидел за обедом.
— Бери весла, — сказал ему всадник, — и ступай за мною; получишь золотую монету.
Рыбак встал с поспешностью, которая показывала, что хозяин "Золотого Тельца" был не очень щедр.
— Вам угодно спуститься в Вер? — спросил он,
— Нет, отвези меня на середину реки и побудь там со мною несколько минут.
Рыбак изумился, услышав это странное желание; но, помня о золотой монете и товарищах незнакомца, он подумал, что в случае сопротивления его принудят силою исполнить это странное желание, и он лишится обещанной награды.
Поэтому он поспешил объявить незнакомцу, что весь к его услугам, с лодкой и с веслами.
Тотчас весь отряд отправился к реке; незнакомец спустился на самый берег, а товарищи его остановились на возвышении и расположились так, что могли смотреть во все стороны: они чего-то опасались, С возвышения они могли видеть равнину, которая расстилалась за ними, и прикрывать поездку, которая готовилась на их глазах.
Незнакомец, высокий молодой человек, белокурый, сильный, худощавый, с умным лицом, с темными кругами вокруг его голубых глаз и самой циничной улыбкой, тщательно осмотрел свои пистолеты, повесил на плечо мушкетон, попробовал длинную шпагу и устремил взгляд на противоположный берег, на огромный луг, по которому тянулась тропинка, от берега прямо до селения Изон: черная колокольня и беловатый дым из домов Изона виднелись в золотистых лучах заходящего солнца.
С другой стороны, не далее четверти мили, поднимался небольшой форт Вер.
— Что же? — спросил незнакомец, начинавший сердиться от нетерпения, у товарищей, которые стояли на карауле. — Едет ли он? Видите ли вы его где-нибудь, справа или слева, спереди или сзади?
— Кажется, — сказал один из всадников, — я вижу что-то на Изонской дороге; но я в этом не уверен: солнце мешает мне смотреть. Позвольте... Да, точно... Один всадник в сопровождении пяти человек. Впереди синий плащ и шляпа с галунами. Его-то именно мы и ждем; он для большой верности взял конвой.
— И имел полное право на это, — хладнокровно отвечал незнакомец. — Возьми мою лошадь, Фергюзон.
Тот, кому это приказание было дано полуласковым, полуповелительным голосом, поспешно повиновался и спустился к самой реке; между тем незнакомец сошел с лошади, бросил поводья товарищу и приготовился сесть в лодку.
— Послушайте, Ковиньяк, — сказал Фергюзон, положив руку на его плечо, — не нужно здесь бесполезной отваги! Если вы увидите малейшее подозрительное движение, тотчас влепите пулю в лоб приятелю. Видите, хитрец привел с собой целый отряд.
— Да, но не больше нашего. Кроме преимущества храбрости, на нашей стороне и превосходство силы: стало быть, нечего бояться. Ага! Вот показываются их головы.
— Но что они будут делать? — спросил Фергюзон. — Они нигде не найдут лодки... Ах, нет! Вот там стоит лодка.
— Она принадлежит моему двоюродному брату, изонскому перевозчику, — сказал рыбак.
Все эти приготовления сильно заинтересовали рыбака; он боялся только, чтобы не завязалось морское сражение на его лодке и на лодке его двоюродного брата.
— Хорошо, вот синий плащ садится в лодку, — сказал Фергюзон, — садится один... Браво! Именно так было сказано в условии.
— Так не заставим его ждать, — прибавил незнакомец. Он прыгнул в лодку и подал рыбаку знак.
— Смотрите, Ролан, будьте осторожны, — продолжал Фергюзон, — река широка; не подходите к тому берегу, чтобы в вас не направили залпа выстрелов, на которые мы не можем отвечать отсюда; держитесь, если можно, поближе к нашей стороне.
Тот, кого Фергюзон называл то Ковиньяком, то Роланом, то есть по имени и фамилии, кивнул в знак согласия.
— Не бойся, — сказал он, — я и сам об этом думал: неосторожны могут быть те, которые ничем не рискуют; но дело наше так хорошо, что я не решусь глупо потерять его. Если кто-нибудь поступит неосторожно в этом случае, так это точно не я. Ну, лодочник, пошел!
Он отвязал веревку, уперся длинным багром в траву, стараясь отчалить от берега, в ту самую минуту, как на противоположной стороне отчаливала лодка изонского перевозчика.
Посередине реки находился маяк с белым флагом; он показывал судам, спускавшимся по Дордони, что в этом месте есть опасные подводные камни. Во время мелководья даже можно было видеть сквозь воду черные и гладкие верхушки этих камней; но теперь, при полной воде, только флаг и плеск воды показывали, что это место опасно.
Оба лодочника, вероятно, поняли, что на этом месте могут встретиться незнакомцы, и подъехали к нему. Сначала причалил изонскии перевозчик и, по приказанию своего пассажира, привязал лодку к кольцу маяка.
В эту минуту другой рыбак повернулся к своему путешественнику и хотел просить его приказаний; но чрезвычайно удивился, увидев в лодке своей человека в маске, закутанного в плащ.
Страх рыбака усилился; с трепетом просил он приказаний у странного своего пассажира.
— Причаливай сюда, — отвечал Ковиньяк, указывая на флаг, — как можно ближе к той лодке.
И рука его с флага перешла на господина, привезенного изонским перевозчиком.
Лодочник повиновался, и обе лодки, соединенные сильным течением реки, дали возможность незнакомцам начать следующие переговоры.
>> след. >> |