| << пред. << >> след. >> ГЛАВА VI
Нанона поняла, что минута нерешительности может погубить ее. К тому же она успела уже обдумать весь план, мысль, внушенную ей анонимным письмом.
— Да, правда, — сказала она, пристально поглядывая на герцога, — у меня есть тайна с капитаном.
— Вы сами признаетесь! — закричал герцог.
— Поневоле признаешься, когда от вас ничего нельзя скрыть.
— О, — прошептал герцог сквозь зубы.
— Да, я ждала барона Каноля, — спокойно продолжала госпожа Лартиг.
— Вы ждали его?
— Ждала.
— И смеете признаться?..
— Смею. Знаете ли вы, кто такой Каноль?
— Хвастун, которого я жестоко накажу за его дерзость.
— Нет, он добрый и честный дворянин, и вы станете по-прежнему покровительствовать ему.
— Ого! Ну, этого-то не будет! Клянусь...
— Не клянитесь, герцог, по крайней мере, до тех пор, пока не выслушаете меня, — сказала Нанона с улыбкою.
— Говорите же скорей.
— Вы, все знающий, все замечающий, неужели вы не заметили, что я беспрестанно занималась Канолем, беспрестанно просила вас за него, выпросила ему капитанский чин, денежное пособие на поездку в Бретань с господином де Ла Мельере и потом еще отпуск? Неужели вы не заметили, что я беспрестанно заботилась о нем?
— Сударыня, это уж слишком!
— Позвольте, герцог, подождите до конца.
— Чего мне еще ждать? Что вы можете еще прибавить?
— Что я принимаю в судьбе барона Каноля самое нежное участие.
— Я знаю!
— Что я предана ему и телом, и душою.
— Сударыня, вы употребляете во зло...
— Что буду служить ему до самой смерти, и все это потому...
— Потому, что он ваш любовник, не трудно догадаться.
— Нет, — закричала Нанона, схватив дрожащего герцога за руку, — потому что Каноль — брат мой.
Руки герцога д'Эпернон опустились.
— Ваш брат! — прошептал он.
Нанона кивнула в знак согласия и улыбнулась от радости. Через минуту герцог вскричал:
— Однако, это требует объяснения!
— Извольте, я все объясню вам, — сказала Нанона. — Когда умер отец мой?
— Теперь уже месяцев восемь, — отвечал герцог, рассчитав время.
— А когда подписали вы патент на капитанский чин барону Канолю?
— Да в то же время.
— Две недели спустя, — сказала Нанона.
— Очень может быть...
— Мне очень неприятно, — продолжала Нанона, — рассказывать про бесчестье другой женщины, разглашать тайну, которая становится нашей тайною, слышите ли? Но ваша странная ревность принуждает меня, ваше поведение заставляет меня говорить... Я подражаю вам, герцог: во мне нет великодушия.
— Продолжайте, продолжайте! — вскричал герцог, который начинал уже верить выдумкам прелестной гасконки.
— Извольте... Отец мой был известный адвокат, имя его славилось; двадцать лет тому назад отец мой был еще молод, и он всегда был очень хорош лицом. Он любил, до своего брака, мать барона Каноля, ее не отдали за него, потому что она дворянка, а он выслужившийся чиновник. Любовь взяла на себя труд, как часто случается, поправить ошибку природы; и один раз, когда барон Каноль отправился в путешествие... Ну, теперь вы понимаете?
— Понимаю; но каким образом дружба ваша с Канолем началась так поздно?
— Очень просто: только по смерти отца я узнала, какие узы связывают меня с Канолем; вся тайна хранилась в письме, которое отдал мне сам барон, называя меня сестрою.
— А где это письмо?
— А разве вы забыли, что пожар истребил у меня все, мои самые драгоценнейшие вещи и все мои бумаги?
— Правда, — прошептал герцог.
— Двадцать раз я собиралась рассказать вам эту историю, будучи уверена, что вы сделаете все, что можно, для того, кого я потихоньку называю братом; но он всегда удерживал меня, всегда упрашивал, умолял пощадить репутацию его матери, которая еще жива. Я повиновалась ему, потому что понимала его доводы.
— Так вот что! — сказал тронутый герцог. — Ах, бедный Каноль.
— А ведь он отказывался от счастья! — прибавила прелестная гасконка.
— У него прекрасная душа, — заметил герцог, — это делает ему честь.
— Я даже поклялась ему, что никогда никому не скажу ни слова про эту тайну. Но ваши подозрения заставили меня проговориться. О, горе мне! Я забыла клятву! Горе мне! Я изменила тайне моего брата!..
Нанона зарыдала.
Герцог бросился перед ней на колени и целовал ее прелестные ручки; она опустила их в отчаянии и, подняв глаза к небу, казалось, вымаливала себе прощение за клятвопреступление.
— Вы твердите: горе мне! — вскричал герцог. — Напротив, счастье всем нам! Я хочу, чтобы милый Каноль вернул потерянное время. Я не знаю его, но хочу познакомиться с ним. Вы представите его мне, и я буду любить его, как сына.
— Скажите, как брата, — подхватила она с улыбкой. Потом перешла к другой мысли.
— Несносные доносчики! — сказала она, комкая письмо и делая вид, будто бросает его в камин; но, между тем, тщательно спрятала его в карман, чтобы впоследствии отыскать доносчика.
— Но, кстати, — сказал герцог, — отчего он не идет сюда? Зачем откладывать наше знакомство? Я сейчас пошлю за ним в гостиницу.
— Хорошо!.. Чтоб он узнал, что я ничего не могу скрыть от вас и что, забыв данную клятву, я все рассказала вам?..
— Я все скрою.
— Теперь, герцог, я должна ссориться с вами, — сказала Нанона с улыбкою, которую демоны занимают у ангелов.
— А за что, красавица моя?
— За то, что прежде вы более дорожили свиданиями со мною наедине. Давайте теперь поужинаем; успеем послать за Канолем и завтра. (До завтра я успею предупредить его, — подумала Нанона).
— Пожалуй, — ответил герцог, — сядем за стол.
В припадке подозрительности он думал: "До завтрашнего утра я не расстанусь с нею; она колдунья, если успеет предупредить его".
— Стало быть, — сказала Нанона, положив руку на плечо герцогу, — мне позволено будет просить моего друга в пользу моего брата?
— Разумеется, — отвечал герцог, — все, что вам угодно, начиная с денег...
— Ну, денег ему не нужно, — возразила Нанона, — он подарил мне бриллиантовый перстень, который вы заметили и который достался ему от матери.
— Так чин...
— Да, дело в чине. Мы дадим ему чин полковника, не так ли?
— Произвести его в полковники! Ба! Как вы спешите! Ведь для этого нужно, чтобы он оказал какую-нибудь услугу королю.
— Он готов служить везде, где ему прикажут.
— О, — сказал герцог, поглядывая на Нанону. — Я мог бы дать ему тайное поручение ко двору... — Поручение ко двору! — вскричала Нанона.
— Да, но оно разлучит вас.
Нанона поняла, что надо уничтожить остатки недоверчивости.
— Не бойтесь этого, милый герцог. Что за дело до разлуки, если она послужит ему на пользу! Если мы будем вместе, я не могу хорошо служить ему, потому что вы ревнивы; если он будет далеко, вы станете поддерживать его вашей могущественной рукою. Удалите его, вышлите из Франции, если нужно для его пользы, и обо мне не заботьтесь. Только бы вы любили меня, больше мне ничего не нужно.
— Хорошо, решено, — отвечал герцог. — Завтра утром я пошлю за ним и дам ему поручение. А теперь, — прибавил герцог, умильно взглянув на два кресла и на два прибора, — теперь поужинаем, несравненная моя красавица.
Оба сели за стол с такими веселыми лицами, что даже Франсинетта, привыкшая к обращению герцога и к характеру своей госпожи, подумала, что Нанона совершенно спокойна, а герцог совершенно убедился в ее невинности.
<< пред. << >> след. >> |