| << пред. << >> след. >> ГЛАВА VII
— Любезный господин Лене, — сказал герцог, — женщины завладели войною, стало быть, мужчины должны прибегнуть к интриге. Мне говорили о господине Ковиньяке, которому вы поручили набрать роту, и рассказывали, что он очень ловкий человек. Я приглашал его к себе, нельзя ли как-нибудь увидеться с ним?
— Он уже ждет.
— Так позовите его. Лене позвонил. Вошел лакей.
— Позови сюда капитана Ковиньяка, — сказал Лене. Через минуту старинный наш знакомец показался в дверях.
По обыкновенной своей осторожности он не пошел далее.
— Подойдите, капитан, — сказал герцог, — я герцог де Ларошфуко.
— Я вас знаю, — отвечал Ковиньяк.
— А, тем лучше! Вам поручено было набрать роту?
— Она здесь.
— Сколько у вас человек?
— Полтораста.
— Хорошо одеты? Хорошо вооружены?
— Хорошо вооружены, дурно одеты. Я прежде всего занялся оружием, как самою необходимою вещью. Что же касается одежды, то у меня не хватило денег, потому что я человек чрезвычайно бескорыстный и действовал только из преданности принцам: ведь я получил только десять тысяч ливров от господина Лене.
— И с десятью тысячами ливров вы набрали полтораста человек?
— Да.
— Это удивительно!
— У меня есть особые средства, мне одному известные: ими-то я действую.
— А где ваши люди?
— Они здесь; вы увидите, ваша светлость, что за удивительная рота, особенно в нравственном отношении; все они из порядочных людей; нет ни одного из черни.
Герцог де Ларошфуко подошел к окну и действительно увидел на улице полтораста человек, разных лет, разного роста и разных званий. Они стояли в два ряда, под командой Фергюзона, Баррабы, Карротеля и двух их товарищей в великолепных мундирах. Все эти люди гораздо более походили на разбойников, чем на воинов.
Как сказал Ковиньяк, они были одеты очень дурно, но вооружены превосходно.
— Даны ли вам какие-нибудь приказания насчет ваших людей? — спросил герцог.
— Мне приказано доставить их в Вер, и я жду только ваших распоряжений, чтобы передать мою роту господину Ришону. Он ждет ее.
— Но вы сами не останетесь в Вере?
— Я, ваша светлость, имею правило: не запирать себя в четырех стенах, когда могу быть свободен, как воздух. Уж таков я от рождения.
— Хорошо! Живите, где вам угодно, но отправьте ваших людей в Вер.
— Так они должны обязательно поступить в число гарнизона этой крепости?
— Да.
— Под команду господина Ришона?
— Да.
— Но, ваша светлость, — возразил Ковиньяк, — что будут делать мои люди в крепости, когда там есть уже человек триста?
— Вы очень любопытны.
— О, я расспрашиваю вашу светлость не из любопытства, а из страха.
— Чего вы боитесь?
— Боюсь, что их обрекут на бездействие, а это будет очень жаль; у кого ржавеет хорошее оружие, тому нет оправдания.
— Будьте спокойны, капитан: они у нас не заржавеют, через неделю они увидят огонь.
— Так их у меня убьют?
— Очень может быть! Или, может статься, имея особые способы вербовать солдат, вы имеете способ превращать их в неуязвимых?
— О, дело совсем не в этом; но я желаю, чтобы мне заплатили за них, пока они не убиты.
— Да разве вы не получили десяти тысяч ливров, как вы сами сознались мне?
— Да, в задаток. Спросите у господина Лене; он человек аккуратный и, верно, помнит наши условия.
Герцог обернулся к Лене.
— Все это правда, герцог, — сказал правдивый советник. — Мы дали капитану Ковиньяку десять тысяч ливров наличною монетою на первые издержки; но мы обещали ему еще по сто экю за каждого человека сверх этих десяти тысяч.
— В таком случае, — сказал герцог, — мы должны капитану тридцать тысяч.
— Точно так.
— Вам отдадут их.
— Нельзя ли теперь, ваша светлость?
— Никак нельзя.
— Почему же?
— Потому что вы принадлежите к числу наших друзей, а прежде всего надо приманивать чужих; вы понимаете, угождают только тем людям, которых боятся.
— Превосходное правило, — сказал Ковиньяк, — однако при всех сделках назначают какой-нибудь срок.
— Хорошо, — отвечал герцог, — назначим неделю.
— Согласен, неделю.
— А если мы не заплатим и через неделю? — спросил Лене.
— В таком случае, — отвечал Ковиньяк, — солдаты опять принадлежат мне.
— Справедливо! — сказал герцог. — И я делаю с ними, что хочу.
— Разумеется, ведь они ваши.
— Однако... — начал Лене.
— Все равно, — сказал герцог советнику, — ведь они будут заперты в Вере.
— Все-таки я не люблю таких покупок, — отвечал Лене, покачивая головою.
— Однако, такие Сделки обычны в Нормандии, — заметил Ковиньяк, — они называются продажею с правом выкупа.
— Так дело кончено? — спросил герцог.
— Совершенно.
— А когда отправятся ваши люди?
— Сейчас, если прикажете.
— Приказываю!
Капитан вышел на улицу, сказал два слова на ухо Фергюзону, и рота в сопровождении любопытных, привлеченных ее странным видом, отправилась к порту, где ждали ее три барки, на которых ей следовало подняться по Дордони к Веру. Между тем, начальник ее, верный своим мыслям о независимости, с любовью смотрел на удаление своих новобранцев.
Тем временем виконтесса молилась и рыдала в своей комнате.
— Боже мой, — думала она, — я не могла спасти его чести полностью, так спасу, сколько можно. Не надо, чтоб он был побежден силою, я его знаю: если сила победит его, он умрет, защищаясь. Надо победить его изменой. Тогда он узнает все, что я для него сделала и с какою целью сделала, и, верно, после поражения будет благодарить меня.
Успокоенная этой надеждой, она написала записку, спрятала ее на груди и пошла к принцессе, которая прислала за ней, собираясь развозить пособия раненым, утешение и деньги вдовам и сиротам.
Принцесса собрала всех, кто ходил в экспедицию; от своего имени и от имени герцога Энгиенского расхваливала их подвиги и доблести, долго разговаривала с Равальи, который своей перевязанной рукой клялся, что готов идти опять на приступ хоть завтра; положила руку на плечо советника Эспанье, уверяя его, что он и храбрые жители Бордо — твердая опора ее партии; словом, так разгорячила воображение всех этих людей, что самые убитые поражением захотели мщения и решались идти на Сен-Жорж в ту же минуту.
— Нет, не теперь, — сказала принцесса. — Отдохните эту ночь и этот день, и послезавтра вы будете на Сен-Жорже уже навсегда.
Это обещание, произнесенное твердым голосом, было встречено воинственными восклицаниями. Каждое восклицание глубоко ударяло в сердце виконтессы: они казались ей кинжалами, грозившими смертью ее возлюбленному.
— Видишь, что я им обещала, — сказала принцесса Кларе, — ты должна помочь мне исполнить это обещание.
— Будьте спокойны, ваше высочество, — отвечала виконтесса, — я сдержу слово.
В тот же вечер ее посыльный поспешно отправился на остров Сен-Жорж.
<< пред. << >> след. >> |