<< пред. << >> след. >> ГЛАВА VI
Возвращение осаждавших в Бордо представляло печальную картину. Горожане отправились в поход с торжеством, надеясь на свою многочисленность и на искусство своих предводителей; они нисколько не беспокоились насчет успеха, предаваясь надежде, которая в опасности заменяет человеку все.
В самом деле, кто из осаждавших в молодости своей не гулял по рощам и лугам Сен-Жоржа, один или с милой подругой? Кто из жителей Бордо не управлял веслом, рыболовными снастями или охотничьим ружьем в тех местах, куда он отправлялся теперь солдатом?
Поэтому этим людям неудача показалась вдвойне обидною. Местность стыдила их столько же, сколько и враги. Они возвратились домой, повесив головы, и терпеливо слушали восклицания и стоны женщин, которые, по примеру краснокожих индианок, считали отсутствующих воинов и беспрерывно узнавали о новых потерях.
Общий ропот наполнил город печалью и смущеньем. Воины рассказывали в домах своих про неудачу, каждый по-своему. Начальники отправились к принцессе, которая жила, как мы уже сказали, у президента.
Принцесса, сидя у окна, ждала возвращения экспедиции. Она происходила из воинственного семейства, была супругою одного из величайших полководцев в мире, воспитывалась в презрении к ржавому оружию и смешному плюмажу штатских. Поэтому она предавалась невольному беспокойству, думая, что невоенные люди, ее партизаны, идут на бой с армией истинных солдат. Но три обстоятельства успокаивали ее: первое, что герцог де Ларошфуко командовал экспедицией; второе, что Навайльский полк шел впереди, и третье, что имя Конде красовалось на знаменах.
Но по очень понятной причине все надежды принцессы порождали отчаяние в виконтессе де Канб; и все, что могло привести принцессу в отчаяние, доставило бы виконтессе радость.
Первым явился герцог де Ларошфуко, весь в пыли и в крови. Рукав его черного кафтана был разорван, а сорочка запачкана кровью.
— Правду ли сказали мне? — спросила принцесса, бросаясь к нему навстречу
— А что говорили вам? — спросил Ларошфуко очень хладнокровно.
— Говорят, что осада не удалась?
— Так вам сказали мало: мы просто разбиты.
— Разбиты! — воскликнула принцесса, побледнев. — Разбиты! Но это невозможно.
— Разбиты, — повторила виконтесса, — разбиты Канолем!
— Но как же это случилось? — спросила принцесса с гордостью и негодованием.
— Это случилось, как случаются все неудачи в игре, в любви, в войне: мы попали на человека, который хитрее или сильнее нас.
— Так этот барон Каноль очень храбр? — спросила принцесса Конде.
Сердце Клары радостно забилось.
— Да, храбр, как все мы! — отвечал Ларошфуко, пожимая плечами. — Только у него были свежие солдаты, толстые стены, и он ждал нас, потому что, вероятно, был извещен о нападении нашем; поэтому он легко справился с жителями Бордо. Ах, ваше высочество, какие это жалкие воины! Они обратились в бегство при втором залпе!
— А навайльцы? — спросила Клара, забывая, что вопрос ее очень неосторожен.
— Вся разница, — отвечал Ларошфуко, — между навайльцами и горожанами состоит в том, что горожане побежали, а навайльцы отступили.
— Теперь нам остается только потерять Вер!
— Это очень возможно, — проговорил Ларошфуко с удивительным хладнокровием.
— Разбиты! — вскричала принцесса, топнув ногою. — Разбиты какою-то дрянью, под предводительством какого-то Каноля! Каноль! Какое смешное имя!
Клара покраснела до ушей.
— Имя это кажется вашему высочеству смешным, — сказал герцог, — а кардиналу Мазарини оно кажется чудесным. И я почти смею сказать, — прибавил герцог, быстро и проницательно взглянув на Клару, — что не один кардинал так думает. Имена похожи на цветы, — продолжал он, улыбаясь своею желчною улыбкой, — о них спорить не должно.
— Так вы думаете, что и Ришон может быть разбит?
— Почему же нет? Ведь меня же разбили! Надо переждать время неудач; война та же игра, когда-нибудь и нам улыбнется счастье.
— Это, верно бы, не случилось, если б приняли мой план, — сказала маркиза де Турвиль.
— Ваша правда, — сказала принцесса. — Никогда не принимают наших предложений, говоря, что мы женщины и ничего не разумеем в военном деле... Мужчины делают по-своему, и за это их бьют.
— Ваше высочество совершенно правы, но это случалось со знаменитейшими полководцами. Павел-Эмилий был разбит при Каннах, Помпей при Фарсале, а Атилла в Шалоне. Только Александр Великий да вы, маркиза, не были разбиты никогда. А в чем состоял ваш план, извольте сказать?
— По моему плану, — отвечала маркиза сухо, — следовало осадить крепость по всем правилам военной науки. Но меня не хотели послушать и решили напасть на нее врасплох. И что же вышло?
— Отвечайте маркизе, господин Лене, — сказал герцог. — Я не очень силен в стратегии и потому не смею вступать с нею в борьбу.
— Маркиза, — сказал Лене, который до сих пор только улыбался, — вот сколько обстоятельств соединилось против вашего плана. Жители города Бордо не солдаты, а просто горожане, они хотят ужинать дома и спать на супружеской постели. При правильной осаде мы лишили бы их множества удобств, без которых они не могут обойтись. Они осаждали остров Сен-Жорж, как любители; не порицайте их за то, что они сегодня не имели успеха; они опять пойдут в поход и начнут это дело столько раз, сколько вам будет угодно.
— Вы думаете, что они опять начнут? — спросила принцесса Конде.
— О, в этом я уверен, — отвечал Лене, — они так любят свой остров, что не захотят оставить его королю.
— И возьмут его?
— Разумеется, рано или поздно...
— Когда они возьмут Сен-Жорж, я прикажу расстрелять этого дерзкого Каноля, если он не капитулирует! — вскричала принцесса.
Могильный холод пробежал по жилам Клары.
— Расстрелять его! — сказал герцог де Ларошфуко. — Браво! Если ваше высочество таким образом понимает войну, то я от души радуюсь, что принадлежу к вашей партии.
— Так пусть он сдается!
— Я желал бы знать, что ваше высочество скажет, если Ришон сдастся?
— Теперь и речи нет о Ришоне, герцог, не о нем идет разговор. Приведите мне горожанина, советника парламента, кого-нибудь из них, кто сказал бы мне, что они чувствуют весь стыд, которому подвергли меня, горько чувствуют его!
— Вот очень кстати господин Эспанье просит чести быть представленным вашему высочеству, — сказал Лене.
— Пусть войдет!
Сердце Клары во время этого разговора то билось так сильно, что ломило ей грудь, то сжималось, как в тисках. Она понимала, что Каноль дорого заплатит жителям Бордо за первую победу. Но ей сделалось еще хуже, когда Эспанье пришел и своими обещаниями подтвердил уверения Лене.
— Успокойтесь, ваше высочество, — говорил Эспанье принцессе. — Вместо четырех тысяч человек мы пошлем восемь тысяч; вместо шести пушек поставим двенадцать; вместо ста человек потеряем двести, триста, четыреста, если будет нужно, но все-таки возьмем Сен-Жорж!
— Браво, милостивый государь, — воскликнул герцог. — Вот это дело! Вы знаете, что я весь ваш, придется ли мне быть вашим начальником или просто идти с вами волонтером, всякий раз, как вы вздумаете предпринять этот поход. Только не забудьте, если мы будем жертвовать по пятисот человек и если совершим четыре нападения, похожие на нынешнее, то к пятому армия у нас очень уменьшится.
— Герцог, нас, могущих взяться за оружие, здесь тридцать тысяч человек, — возразил Эспанье. — Если будет нужно, мы перетащим все пушки из арсенала к крепости; мы будем стрелять так, что превратим гранитную гору в порошок; я сам переберусь через реку с саперами, и мы возьмем Сен-Жорж: мы сейчас торжественно поклялись взять его.
— Думаю, что вы не возьмете острова, пока барон Каноль будет жив, — сказала виконтесса де Канб едва слышным голосом.
— В таком случае, — отвечал Эспанье, — мы убьем его или прикажем убить его и потом уже завладеем островом.
Виконтесса едва удержала крик ужаса, вырывавшийся из ее груди.
— Так непременно хотят взять Сен-Жорж?
— Вот прекрасно! — вскричала принцесса. — Я думаю, что хотят! Только этого и хотят!
— В таком случае, — сказала Клара, — позвольте мне действовать; я предоставлю вам крепость.
— Ну, — возразила принцессы, — ты уже обещала мне это, но не сдержала слова.
— Я обещала вашему высочеству переговорить с бароном Канолем; эта попытка не удалась, я нашла барона непреклонным.
— Так ты думаешь, что он станет сговорчивее после победы?
— Нет. На этот раз я ничего не говорю вам о коменданте. Я говорю вам, что могу предоставить вам только крепость.
— Каким образом?
— Я введу ваших солдат во двор крепости.
— Вы, верно, волшебница, что беретесь за такое дело? — спросил Ларошфуко.
— Нет, я просто помещица, — отвечала виконтесса.
— Виконтесса шутит! — сказал герцог.
— Нет, нет! — вскричал Лене. — Я многое слышу в нескольких словах виконтессы.
— Так этого мне довольно, — сказала Клара, — мнение господина Лене — для меня все! Повторяю, остров Сен-Жорж взят, если мне позволят сказать теперь несколько слов нашему советнику.
— Ваше высочество, — сказала маркиза де Турвиль, — я тоже возьму Сен-Жорж, если мне позволят действовать.
— Позвольте сначала маркизе высказать ее план громко, — сказал Лене Кларе, которая хотела отвести его в сторону, — а потом и вы, виконтесса, скажете мне ваш план потихоньку.
— Говорите, маркиза, — сказала принцесса.
— Я отправлюсь ночью с двадцатью лодками, на которых будет человек двести мушкетеров; другой отряд, тоже из двухсот человек, отправится по правому берегу. В это время тысяча или более жителей Бордо...
— Извольте заметить, — сказал Ларошфуко, — что у вас уже более тысячи человек вступает в дело.
— А я, — прибавила Клара, — возьму Сен-Жорж с одной ротой; дайте мне навайльцев, и я за все отвечаю.
— Об этом стоит подумать, — сказала принцесса, а тем временем герцог, улыбаясь самою презрительною улыбкою, с жалостью смотрел на этих женщин, рассуждавших о военных делах, которые затруднили бы мужчин, самых смелых и самых предприимчивых.
— Я готов слушать вас, виконтесса, — сказал Лене, — пожалуйте сюда.
И Лене увел Клару к окошку.
Клара сказала ему на ухо свою тайну. Лене вскрикнул от радости.
— Действительно, — сказал он принцессе, — на этот раз, если вы предоставите виконтессе полную свободу действовать, Сен-Жорж будет взят.
— А когда? — спросила принцесса.
— Когда угодно.
— Виконтесса — великий полководец! — сказал Ларошфуко с насмешкой.
— Вы будете судить об этом, — возразил Лене, — тогда, когда войдете в крепость, не истратив ни одного патрона.
— Тогда буду с вами согласен.
— Если дело так верно, как вы говорите, — сказала принцесса, — так надобно все кончить завтра.
— Извольте назначить день и час, — отвечала виконтесса, — я буду ждать в своей комнате приказаний вашего высочества.
Она поклонилась и ушла. Принцесса, в одну минуту перешедшая от гнева к надежде, сделала то же. Маркиза де Турвиль пошла за нею. Эспанье, повторив свои обещания, тоже вышел, и герцог де Ларошфуко остался один с Лене.
<< пред. << >> след. >> |