| << пред. << >> след. >> ГЛАВА XII
Виконтесса инстинктивно часто думала, какие беды может породить ненависть такого человека, как Ларошфуко; но, видя себя молодою, хорошенькою, богатою, в милости, она не думала, чтобы эта ненависть могла когда-нибудь иметь пагубное влияние на ее жизнь.
Однако, когда Клара убедилась, что он интересуется ею и даже знает о ней так много, то решилась предупредить принцессу.
— Ваше высочество, — сказала она в ответ на похвалы, расточаемые принцессой, — не хвалите мою ловкость в этом случае: некоторые люди уверяют, что офицер, нами обманутый, очень хорошо знал, где настоящая и где мнимая принцесса Конде.
Но это предположение отнимало у принцессы возможность приписать себе хитрость в устройстве всего этого дела, и потому она не хотела даже и верить ему.
— Да, да, милая Клара, — отвечала она, — понимаю: теперь, видя, что мы обманули его, наш офицер хочет уверить, что он покровительствует нам; к несчастью, он принялся за это слишком поздно, напрасно ждал, пока попадет в немилость у королевы. Кстати, вы, кажется, сказали мне, что видели герцога де Ларошфуко на дороге?
— Видела.
— Что же нового?
— Он едет в Тюрень, на совещание с герцогом Бульонским.
— Да, между ними борьба, я это знаю; оба они отказываются от звания главнокомандующего, а в душе только об этом и думают. Действительно, когда мы будем мириться, то чем опаснее был человек, тем дороже заплатят ему за мир. Но маркиза де Турвиль дала мне мысль, как примирить их.
— О, — сказала виконтесса, улыбнувшись при имени маркизы, — так вы изволили помириться с вашей неизменной советницей?
— Что ж делать? Она приехала к нам в Монрон и привезла связку бумаг с такою важностью, что мы едва не умерли со смеху, я и Лене. "Хотя ваше высочество, — сказала она мне, — вовсе не обращаете внимания на эти размышления, плоды бессонных ночей, полных труда, однако, я приношу и мою дань..."
— Да это целая речь.
— Да.
— Что же вы отвечали?
— Вместо меня отвечал Лене. "Маркиза, — сказал он, — мы никогда не сомневались в вашем усердии и еще менее в ваших познаниях; они так нужны нам, что мы, принцесса и я, ежедневно сожалели о них..." Одним словом, он наговорил ей столько комплиментов, что соблазнил ее, и она отдала ему свой план.
— Что в нем?
— По ее мнению, надобно назначить главнокомандующим не герцога Бульонского, не герцога де Ларошфуко, а маршала Тюренна.
— Ну, что же, — сказала Клара, — мне кажется, что на этот раз маркиза советовала очень удачно. Что вы скажете, Лене?
— Скажу, что вы правы, виконтесса, и приносите в наш совет хороший голос, — отвечал Лене, который в эту минуту явился со связкою бумаг и держал их так же важно, как могла бы держать маркиза Турвиль. — К несчастью, Тюренн не может приехать из северной армии, а по нашему плану он должен идти на Париж, когда Мазарини и королева пойдут на Бордо.
— Заметьте, виконтесса, что у Лене вечно встречаются какие-нибудь препятствия. Зато у нас командующим не герцог Бульонский, не Ларошфуко, не Тюренн, а Лене! Что такое у вас? Не воззвание ли?
— Точно так.
— Воззвание маркизы де Турвиль, не так ли?
— Точно, оно, только с некоторыми изменениями в слоге; канцелярский стиль, изволите знать...
— Хорошо, хорошо, — сказала принцесса с улыбкой, — что хлопотать о словах? Только бы смысл был тот же — вот все, что нам нужно.
— Смысл не изменен.
— А где подпишет герцог Бульонский?
— В одну строчку с Ларошфуко.
— Но где подпишет герцог Ларошфуко?
— Он подпишет под герцогом Энгиенским.
— Сын мой не должен подписывать такого акта! Подумайте, ведь он ребенок!
— Я обо всем подумал, ваше высочество! Когда король умирает, наследство переходит к дофину, хотя бы ему было не более одного дня... Почему же в семействе принцев Конде не поступать так, как делается в королевском семействе?
— Но что скажет герцог Бульонский? Что скажет Ларошфуко? — Последний уже возражал и уехал; первый узнает о деле, когда оно будет сделано, и скажет, что ему будет угодно, — нам все равно!
— Так вот причина той холодности, которую герцог выказал вам, Клара!
— Пусть будет холоден; он разогреется при первых залпах, которые направит на нас маршал де Ла Мельере. Эти господа хотят воевать, так пусть воюют!
— Будем осторожны, Лене, — сказала принцесса, — не нужно слишком сердить их; у нас никого нет, кроме них.
— А у них ничего нет, кроме вашего имени. Пусть попробуют сражаться за себя, мы увидим, долго ли они смогут продержаться!
Маркиза де Турвиль вошла, и радостное выражение ее лица изменилось на беспокойное, которое еще более усилилось от последних слов Лене.
Она живо подошла и сказала:
— План, который я имела честь предложить вашему высочеству, верно, не понравился господину Лене?
— Напротив, маркиза, — отвечал Лене, почтительно кланяясь, — и я почти сохранил вашу редакцию, только одно изменено: он будет подписан не герцогом Бульонским и не Ларошфуко, а герцогом Энгиенским. Эти господа подпишут свои имена после его высочества.
— Вы компрометируете молодого принца!
— Да как же иначе, если мы за него сражаемся?
— Но жители Бордо любят герцога Бульонского, душою преданы герцогу де Ларошфуко и вовсе не знают его высочества герцога Энгиенского.
— Вы ошибаетесь, — сказал Лене, вынимая, по обыкновению, бумагу из кармана, который всегда удивлял принцессу своею вместимостью, — вот письмо президента из Бордо; он просит меня, чтобы воззвания были подписаны юным принцем.
— Ах, что заботиться о мнении парламентов, Лене! — воскликнула принцесса. — Не стоило освобождаться от власти королевы и Мазарини, чтобы попасть под влияние парламента!
— Вашему высочеству угодно въехать в Бордо? — спросил Лене решительно.
— Разумеется.
— Ну, так это главное их условие: они хотят сражаться только за принца.
Маркиза закусила губы. Принцесса продолжала:
— Так вы заставили нас бежать из Шантильи, заставили нас проехать полтораста лье, и для чего? Чтоб принять оскорбление от жителей Бордо!
— То, что вы изволите принимать за оскорбление, есть почести. Что может быть лестнее для принцессы Конде, чем знать, что принимают ее, а не других...
— Так жители Бордо не примут двух герцогов?
— Они примут только ваше высочество.
— Но что могу я сделать одна?
— Все-таки извольте въехать в город; потом ворота уже будут отворены и все другие въедут за вами.
— Мы не можем обойтись без герцогов.
— И я думаю то же, а через две недели и парламент будет думать то же. Бордо не принимает вашей армии, потому что боится ее, но через две недели призовет се для своей защиты. Тогда у вас будет двойная заслуга: вы два раза исполните просьбу жителей Бордо, и тогда, будьте спокойны, они все, от первого до последнего, будут готовы умереть за вас.
— Так город Бордо в опасности? — спросила маркиза.
— В большой опасности, — отвечал Лене, — вот почему необходимо занять его. Бордо может не принять нас, не изменив законам чести, пока нас там нет. Когда мы там будем, он не может выгнать нас, не покрывшись стыдом.
— А кто же угрожает городу?
— Король, королева, Мазарини. Королевские войска пополняются рекрутами, враги наши занимают позиции. Остров Сен-Жорж (он только в трех лье от Бордо) получил подкрепление войском, припасами; туда назначен новый комендант. Жители Бордо попробуют взять остров и, разумеется, будут разбиты, потому что им придется драться с лучшими войсками короля. Когда их порядочно разобьют и поколотят, как и должно быть с горожанами, которые хотят изображать солдат, они станут звать на помощь и герцога Бульонского, и Ларошфуко. Тогда, ваше высочество, вы предложите условия парламенту, потому что оба герцога в ваших руках.
— Но не лучше ли постараться переманить на нашу сторону этого нового коменданта прежде, чем жители Бордо будут разбиты и упадут духом?
— Если вы будете в Бордо, когда их разобьют, так вам нечего бояться; что же касается коменданта, то его никак нельзя подкупить.
— Нельзя? Почему? — Потому что он личный враг вашего высочества.
— Мой личный враг?
— Да.
— Почему?
— Он никогда не простит вам обмана, жертвою которого был в Шантильи. О, кардинал Мазарини не так глуп, как вы воображаете, хотя я беспрестанно твержу вам обратное. И вот вам доказательство: он назначил на остров Сен-Жорж, то есть в лучшую здешнюю крепость, угадайте кого?..
— Я уже сказала вам, что ничего не знаю об этом человеке.
— Того капитана, над которым вы так смеялись... который, по непостижимой неловкости, выпустил ваше высочество из Шантильи.
— Каноля! — воскликнула Клара.
— Да.
— Каноль — комендант на острове Сен-Жорж!
— Именно он.
— Не может быть! Я видела, как его арестовали, видела собственными глазами.
— Точно так. Но у него сильное покровительство, и он опять попал в милость.
— А вы уже считали его умершим, бедная моя Клара, — сказала принцесса с улыбкой.
— Но точно ли вы в этом уверены? — спросила изумленная виконтесса.
Лене, по обыкновению, полез в карман и вынул из него бумагу.
— Вот письмо от Ришона, — сказал он. — Он описывает подробно прием нового коменданта и очень жалеет, что ваше высочество не назначили его самого на остров Сен-Жорж.
— Но как могла принцесса назначить Ришона на остров Сен-Жорж! — воскликнула маркиза Турвиль с торжествующим хохотом. — Разве мы можем назначать комендантов в крепости королевы?
— Мы можем назначить одного, маркиза, и этого уже достаточно.
— По какому праву?
Маркиза Турвиль вздрогнула, увидав, что Лене опять полез в карман.
— Ах, бланк герцога д'Эпернона! — воскликнула принцесса. — Я совсем забыла про него.
— Ба, что это такое? — сказала маркиза презрительно. — Клочок бумаги, не больше!
— Этот клочок бумаги, — возразил Лене, — даст нам возможность бороться с новым комендантом. Это наш заслон от острова Сен-Жорж, это наше спасение, словом, какая-нибудь крепость на Дордони...
— И вы уверены, — спросила Клара, ничего не слышавшая из всего разговора с той минуты, как ей сказали о новом коменданте, — вы уверены, что Каноль, арестованный в Жоне, именно тот самый Каноль, который назначен теперь комендантом?..
— Совершенно уверен.
— Странно же кардинал Мазарини отправляет своих комендантов к местам их назначения, — сказала она.
— Да, — сказала принцесса, — тут, верно, что-нибудь да есть.
— Разумеется, есть, — отвечал Лене, — тут действует Нанона Лартиг.
— Нанона Лартиг! — воскликнула виконтесса, которую страшное воспоминание поразило в самое сердце.
— Эта женщина! — с презрением пробормотала принцесса. — Точно так, — сказал Лене, — та самая женщина, которую вы не хотели видеть, когда она просила чести быть вам представленной; королева, не столь строгая, как вы, принимала ее... Поэтому-то она отвечала вашему придворному, что принцесса Конде, может быть, гораздо важнее королевы Анны Австрийской, но Анна Австрийская, во всяком случае, гораздо благоразумнее принцессы Конде.
— Память изменяет мне, или вы хотите пощадить меня, Лене? — вскричала принцесса. — Дерзкая сказала совсем не то; она сказала, что Анна Австрийская не благоразумнее, а просто умнее меня.
— Может быть, — отвечал Лене с улыбкою. — Я выходил в это время в переднюю и потому не слыхал окончания фразы.
— Но я слушала у дверей, — сказала принцесса, — и я слышала всю фразу.
— Так вы можете понять, что эта женщина особенно будет стараться вредить вашему высочеству. Королева пошлет вам солдат, с которыми надобно сражаться; Нанона вышлет вам врагов, с которыми надобно бороться.
— Может быть, — сказала маркиза, — если б вы были на месте принцессы, так вы приняли бы эту Нанону с особенным уважением.
— Нет, маркиза, я принял бы и подкупил ее.
— А, если ее можно подкупить, так на это всегда есть время.
— Разумеется, всегда есть время; но теперь, вероятно, это дело нам уже не по карману.
— Так сколько же она стоит? — спросила принцесса.
— До начала войны она стоила пятьсот тысяч.
— А теперь?
— Миллион.
— Но за эти деньги я куплю самого Мазарини.
— Может быть, — отвечал Лене, — вещи, несколько раз продававшиеся, теряют ценность.
— Но, — сказала маркиза, любившая строгие и насильственные меры, — если ее нельзя купить, так ее можно взять.
— Вы оказали бы, маркиза, чрезвычайную услугу ее высочеству, если б исполнили эту мысль; но трудно этого достигнуть, потому что вовсе неизвестно, где она теперь находится. Но нечего заниматься этим; прежде войдем в Бордо, а потом займем остров Сен-Жорж.
— Нет, нет, — воскликнула Клара, — прежде всего займем крепость Сен-Жорж!
Это восклицание, вырвавшееся из души виконтессы, заставило обеих дам обернуться к ней, а Лене посмотрел на нее так внимательно, как умел смотреть только Ларошфуко, но с явною благосклонностью.
— Но ты забыла, — сказала ей принцесса, — что говорит Лене: крепость нельзя взять.
— Может быть, — возразила Клара, — но я думаю, что мы возьмем ее.
— Вы уже составили план? — спросила маркиза с видом женщины, которая боится новой соперницы.
— Может быть, — отвечала Клара.
— Но, — сказала принцесса с улыбкой, — если остров Сен-Жорж продается так дорого, то, может быть, мы не в состоянии купить его?
— Мы не купим его, — возразила виконтесса, — а все-таки он будет наш.
— Так мы возьмем его силою, — сказала маркиза. — Значит, вы возвращаетесь к моему плану.
— Именно так, — отвечала принцесса. — Мы поручим Ришону атаковать Сен-Жорж; он здешний, знает местность, и если кто-нибудь может овладеть этой крепостью, которую вы считаете такою важною, так это он!
— Прежде атаки, — сказала Клара, — позвольте мне попробовать уладить дело. Если мне не удастся, так извольте делать, что вам угодно.
— Как, ты поедешь на остров Сен-Жорж? — спросила принцесса с удивлением.
— Поеду.
— Одна?
— С Помпеем.
— И ты не боишься?
— Я отправлюсь парламентером, если вашему высочеству угодно дать мне инструкцию.
— А, вот это ново! — воскликнула маркиза. — Мне кажется, что дипломаты рождаются не в одну минуту и что надобно долго изучать эту науку. Маркиз де Турвиль, лучший дипломат своего времени и отличнейший воин, называл ее труднейшею из всех наук.
— Хотя я ничего не знаю, — отвечала Клара, — однако попробую, если ее высочеству угодно будет позволить мне...
— Разумеется, ее высочество позволит вам, — сказал Лене, значительно взглянув на принцессу. — Я даже уверен, что никто, кроме вас, не может иметь успеха в таких переговорах...
— Что же может сделать виконтесса особенного, чего не сделали бы другие?
— Она просто станет торговаться с бароном Канолем; этого не может сделать мужчина, потому что его выбросят за это в окно.
— Да, мужчина не может, но всякая женщина...
— Если уж надобно посылать в Сен-Жорж даму, так лучше всего поручить это дело виконтессе, потому что она первая в это окно...
В эту минуту курьер явился к принцессе. Он привез письмо от парламента Бордо.
— Ах, — воскликнула принцесса, — вот, верно, ответ вам!
Обе дамы приблизились, влекомые чувством участия и любопытства. Лене спокойно стоял на прежнем месте, зная наперед содержание депеши.
Принцесса жадно прочла ее. — Они просят меня... Зовут... Ждут! — воскликнула она.
— Ага, — пробормотала маркиза де Турвиль с торжествующим видом.
— Но что про герцогов?.. — спросил Лене. — Что про армию?
— Ни слова.
— Так мы без защиты, — сказала маркиза.
— Нет, — возразила принцесса, — нет, с помощью бланка герцога д'Эпернона я возьму себе крепость Вер, которая отдаст мне Дордонь.
— А я, — сказала Клара, — я возьму Сен-Жорж, ключ ко всей Гаронне.
— А я, — прибавил Лене, — доставлю вам герцогов и армию, если только вы дадите мне время действовать.
<< пред. << >> след. >> |