[в начало]
[Аверченко] [Бальзак] [Лейла Берг] [Буало-Нарсежак] [Булгаков] [Бунин] [Гофман] [Гюго] [Альфонс Доде] [Драйзер] [Знаменский] [Леонид Зорин] [Кашиф] [Бернар Клавель] [Крылов] [Крымов] [Лакербай] [Виль Липатов] [Мериме] [Мирнев] [Ги де Мопассан] [Мюссе] [Несин] [Эдвард Олби] [Игорь Пидоренко] [Стендаль] [Тэффи] [Владимир Фирсов] [Флобер] [Франс] [Хаггард] [Эрнест Хемингуэй] [Энтони]
[скачать книгу]


Александр Дюма-отец. Женская война

 
Начало сайта

Другие произведения автора

  Начало произведения

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

  ГЛАВА IX

  ГЛАВА X

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  ГЛАВА XIII

  ГЛАВА XIV

  Часть вторая

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

   ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

ГЛАВА IX

  ГЛАВА X

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  Часть третья.

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

  ГЛАВА IX

  ГЛАВА X

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  ГЛАВА XIII

  ГЛАВА XIV

  ГЛАВА XV

  ГЛАВА XVI

  ГЛАВА XVII

  ГЛАВА XVIII

  ГЛАВА XIX

  ГЛАВА XX

  ГЛАВА XXI

  ГЛАВА XXII

  Часть четвертая.

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ЭПИЛОГ

  II

<< пред. <<   >> след. >>

      ГЛАВА IX
     
     
     Начинало светать, когда карета дотащилась до селения, ближайшего к острову Сен-Жорж. Каноль, почувствовав, что карета остановилась, высунул голову в дверцу.
     Красивое село, состоявшее из сотни домиков около церкви, на скате горы, на которой возвышался замок, утопало в утреннем тумане и освещалось первыми лучами восходящего солнца.
     Кучер сошел с козел и шел возле экипажа.
      — Друг мой, — спросил Каноль, — ты здешний?
      — Да, сударь, я из Либурна.
      — Так ты, верно, знаешь это село? Что это за белый дом? И такие красивые хижины?
      — Этот замок принадлежит фамилии Канб, и село принадлежит тем же господам.
     Каноль вздрогнул; в одну секунду яркие щеки его покрылись мертвенной бледностью.
      — Милостивый государь, — сказал Барраба, от круглых глаз которого ничто не могло скрыться, — не ушиблись ли вы как-нибудь о дверцу?
      — Нет, нет!
     Потом Каноль принялся опять расспрашивать кучера.
      — Кому принадлежит замок?
      — Виконтессе де Канб.
      — Молодой вдове?
      — Да, пребогатой и прехорошенькой.
      — И, стало быть, у нее много обожателей?
      — Разумеется: и женщина красивая, и приданое славное; с этим всегда обожатели найдутся.
      — А какова ее репутация?
      — Прекрасная. Только она уж чересчур предана принцам.
      — Да, мне об этом говорили.
      — Сущий демон, сударь, сущий демон!
      — Не демон, а добрый гений! — прошептал Каноль, который не мог без восторга вспомнить о Кларе.
     Потом прибавил вслух:
      — Так она живет здесь иногда?
      — Редко, сударь, но прежде жила очень долго. Тут оставил ее муж, и пока она жила у нас, все мы были счастливы. Теперь она, говорят, у принцессы Конде.
     Экипажу пришлось спускаться с горы. Кучер попросил позволения сесть на козлы. Каноль, боясь возбудить подозрение дальнейшими расспросами, кивнул ему, и лошади побежали рысцой.
     Через четверть часа, в продолжение которого Каноль предавался самым мрачным размышлениям под взглядами Баррабы, экипаж остановился.
      — Мы будем здесь завтракать? — спросил Каноль.
      — Нет, остановимся совсем. Мы приехали. Вот остров Сен-Жорж. Нам остается только переправиться через реку.
      — Правда, — прошептал Каноль. — Так близко и так далеко!
      — Милостивый государь, к нам идут навстречу, — сказал Барраба, — не угодно ли вам выйти?
     Второй сторож Каноля, сидевший возле кучера на козлах, сошел на землю и отворил дверцу, запиравшуюся на замок, ключ от которого был у него.
     Каноль отвел глаза от замка и взглянул на крепость, в которой предстояло ему жить. Он увидел на другой стороне реки паром и возле парома восемь солдат с сержантом.
     За этим отрядом возвышались укрепления.
      — Хорошо, — подумал Каноль, — меня ждали и приняли все меры предосторожности...
      — Это мои провожатые? — спросил он Баррабу.
      — Я хотел бы ответить вам, но сам ничего не знаю, — отвечал орлиный нос.
     В эту минуту солдаты подали сигнал часовому, стоявшему у ворот крепости; они стали на паром, переправились через Гаронну и вышли на берег в то самое время, как Каноль выходил из экипажа.
     Сержант, увидав офицера, подошел к нему и отдал честь.
      — Нес бароном ли де Канолем имею я честь говорить? — спросил сержант.
      — Да, — отвечал Каноль, удивленный его учтивостью. Сержант тотчас указал барону на паром.
     Каноль сошел на него и стал между обоими своими провожатыми; солдаты поместились за ними, и паром двинулся. Каноль в последний раз взглянул на замок Канб, который исчезал за горою.
     Весь остров был покрыт контрэскарпами, гласисами и бастионами; сама цитадель казалась превосходною. В нее входили через дверь, перед которою прохаживался часовой. — Кто идет? — крикнул он. Отряд остановился.
     Сержант подошел к часовому и сказал ему несколько слов.
      — В ружье! — закричал часовой.
     Тотчас человек двадцать, составлявшие караул, выбежали и выстроились перед дверью. — Пожалуйте, — сказал сержант Канолю. Забили в барабан.
      — Что это значит? — подумал барон.
     Он подошел к цитадели, ничего не понимая, потому что все это походило более на военные почести, отдаваемые начальству, чем на меры предосторожности против арестанта.
     Но это еще не все: Каноль не заметил, что в то время, как он выходил из кареты, отворилось окно в комнатах коменданта, и какой-то офицер внимательно смотрел, как его принимают.
     Увидев, что Каноль подходит к цитадели, офицер поспешно пошел к нему навстречу.
      — Ага, — сказал Каноль, увидев его, — вот и комендант идет познакомиться со своим жильцом.
      — В самом деле, — сказал Барраба, — кажется, вас не продержат в передней неделю, как бывает с некоторыми, а тотчас посадят в тюрьму.
      — Тем лучше, — сказал Каноль. Офицер подошел.
     Каноль стал в гордую и величественную позу преследуемого человека.
     В нескольких шагах от Каноля офицер учтиво снял шляпу.
      — Я имею честь говорить с бароном де Канолем? — спросил он.
      — Милостивый государь, — отвечал барон, — я чрезвычайно смущен вашей вежливостью. Да, я действительно барон де Каноль. Теперь, прошу вас, обращайтесь со мною, как офицер должен обращаться с офицером, и дайте мне квартиру получше.
      — Милостивый государь, вам отведена уже квартира, — отвечал офицер, — и, предупреждая ваши желания, ее совершенно переделали...
      — А кого я должен благодарить за такие необыкновенные приготовления?
      — Короля.
      — О, я не стану жаловаться на него даже в этом случае! Но, однако, я желал бы иметь некоторые необходимые мне сведения.
      — Приказывайте, я к вашим услугам; но осмелюсь заметить, что весь гарнизон ждет вас и желает вас видеть.
      — Черт возьми! — подумал Каноль. — Весь гарнизон подняли на ноги для одного арестанта!
     Потом прибавил вслух:
      — Я ваш покорнейший слуга и готов идти, куда бы вы ни повели меня.
      — Так позвольте мне идти перед вами и показывать вам дорогу.
     Каноль пошел за ним, внутренне радуясь, что попал в руки такого доброго человека.
      — Думаю, что вас угостят простою пыткою, только четырьмя кувшинами, — сказал потихоньку Барраба, подойдя к нему.
      — Тем лучше, — отвечал Каноль, — я вдвое меньше распухну.
     На дворе цитадели Каноль увидел часть гарнизона под ружьем. Тут офицер вынул шпагу и ловко поклонился ему.
      — Какие церемонии! — подумал Каноль.
     В то же время под соседним сводом раздался барабан; Каноль повернулся и увидел, что другой отряд солдат выстроился за первым.
     Офицер подал Канолю два ключа.
      — Что это значит? — спросил барон. — Мы исполняем церемониал по принятому здесь обычаю, барон.
      — Но за кого вы меня принимаете? — спросил Каноль с невыразимым удивлением.
      — Мы принимаем вас за вас, то есть за барона де Каноля...
      — А еще?
      — За коменданта острова Сен-Жорж. Каноль едва устоял на ногах. Офицер продолжал:
      — Я сейчас буду иметь удовольствие передать вам разные припасы, которые я получил сегодня утром. При них находилось и письмо, извещавшее меня о вашем приезде.
     Каноль взглянул на Баррабу.
     Тот смотрел на барона, вытаращив круглые глаза свои, с изумлением, которое мы не беремся описывать.
      — Так я комендант острова Сен-Жорж? — прошептал Каноль.
      — Точно так, милостивый государь, — отвечал офицер, — и мы очень благодарны его величеству за такой выбор.
      — Вы совершенно уверены, что тут нет недоразумения? — спросил Каноль.
      — Не угодно ли вам пожаловать в вашу квартиру; там вы увидите приказ.
     Каноль, изумленный этим происшествием, вовсе не похожим на то, чего он ожидал, молча пошел за офицером под грохот барабанов, мимо солдат, отдававших честь, и всех жителей крепости, которые оглашали воздух криками. Он кланялся направо и налево, бледнел, дрожал и взглядом спрашивал Баррабу.
     Наконец, он дошел до гостиной, довольно изящно отделанной. Прежде всего он заметил, что из окон ее можно видеть замок Канб; потом прочел приказ, подписанный королевою и скрепленный герцогом д'Эперноном.
     Тут он не мог устоять на ногах и опустился в кресло.
     Однако, после всего этого шума и стука, после выстрелов и военных почестей и особенно после первого удивления Каноль хотел узнать поточнее, какую должность поручила ему королева, и поднял глаза.
     Тут он увидел перед собою прежнего своего сторожа, столько же удивленного.
      — Ах, это вы, Барраба! — сказал он.
      — Точно так, господин комендант.
      — Можете объяснить мне все, что здесь происходило и что я готов принять за сон?
      — Скажу вам, сударь, что, говоря вам о чрезвычайной пытке, то есть о восьми кувшинах, я думал пощадить вас.
      — Так вы были убеждены... — Что вас здесь будут колесовать.
      — Покорно благодарю, — сказал Каноль, невольно вздрогнув. — Но можете ли вы объяснить мне то, что со мною здесь происходит?
      — Могу.
      — Так говорите.
      — Извольте, сударь. Королева, вероятно, поняла, как трудно было поручение, которое вам дали. Когда первая минута гнева прошла, ее величество захотела вознаградить вас за то, что слишком строго наказала.
      — Это невозможно! — сказал Каноль.
      — Вы думаете?
      — По крайней мере, невероятно.
      — Невероятно?
      — Да.
      — В таком случае, господин комендант, мне остается только проститься с вами. На острове Сен-Жорж вы можете быть счастливы, как король: вина чудесные, кругом дичь, рыбу привозят из Бордо... Ах, какая бесподобная жизнь!
      — Постараюсь следовать вашему совету; возьмите от меня эту записочку и ступайте к казначею: он выдаст вам десять пистолей. Я дал бы вам их сам, но вы из осторожности взяли мой кошелек...
      — И я очень хорошо сделал, — возразил Барраба. — Если бы вы подкупили меня, так, верно, бежали бы, а если б вы бежали, так, естественно, потеряли бы то высокое звание, которым теперь награждены, в чем я никогда не мог бы утешиться.
      — Превосходное рассуждение, господин Барраба! Я уже заметил, что вы чрезвычайно сильны в логике. Но все-таки, возьмите эту бумажку в награду за ваше красноречие. Древние, как вам известно, представляли красноречие с золотыми цепями во рту.
      — Милостивый государь, — сказал Барраба, — позвольте заметить, что мне кажется ненужным идти к казначею...
      — Как! Вы не хотите принять?
      — Как не хотеть... помилуйте! Слава Богу, у меня не такая глупая голова; но я вижу... из этого ларчика, на камине, видны шнурки... кажется, от кошелька.
      — Вы мастер узнавать кошельки, господин Барраба, — сказал удивленный Каноль. Действительно, на камине стоял старинный ларчик с серебряными украшениями.
      — Посмотрим, — продолжал Каноль, — что тут.
     Он поднял крышку ларчика и, действительно, увидел кошелек; в нем лежали тысяча пистолей и следующая записка:
     "На частные издержки господину коменданту острова Сен-Жорж".
      — Анна Австрийская щедра! — сказал Каноль, покраснев. И невольно он вспомнил о Бэкингеме. Может быть, Анна
     Австрийская видела где-нибудь торжествующее лицо прекрасного капитана; может быть, она покровительствует ему из самого нежного участия; может быть... Не забудьте, что Каноль — гасконец.
     К несчастью, Анна Австрийская была двадцатью годами моложе, когда думала о Бэкингеме.
     Но как бы то ни было, откуда бы ни взялся кошелек, Каноль запустил в него руку, вынул десять пистолей и отдал их Баррабе, который вышел после многих низких и усердных поклонов.
     

<< пред. <<   >> след. >>


Библиотека OCR Longsoft