| << пред. << >> след. >> ГЛАВА XIII
В ту же минуту на дворе раздался и потом пронесся по комнатам звук рогов. Гости побежали к своим коням, которые вполне успели отдохнуть, и спешили сесть в седла. Прежде всех появились егеря с собаками. Дворяне стали в два ряда, и герцог Энгиенский верхом на лошади, поддерживаемый Виаласом, явился в сопровождении придворных дам, конюших, дворян; за ним следовала его мать, в роскошном туалете, на черной, как вороново крыло, лошади. Рядом с нею, тоже верхом на коне, которым она удивительно грациозно правила, ехала виконтесса де Канб, очаровательная в своем женском наряде, который она, наконец, надела, к своей великой радости.
Что касается госпожи Турвиль, то ее напрасно все искали еще со вчерашнего дня; она исчезла, она, словно Ахилл, ушла в свою палатку.
Блестящая кавалькада была встречена единодушными возгласами. Все показывали друг другу, поднимаясь на стременах, принцессу и герцога Энгиенского, которых большинство придворных не знали в лицо, потому что никогда не появлялись при дворе и жили вдали от всего этого царственного великолепия. Мальчик приветствовал публику с очаровательною улыбкою, а принцесса — с кротким величием. Это были жена и сын того, кого даже враги называли первым военачальником Европы. Этот воитель подвергся преследованиям, был посажен в тюрьму теми самыми, кого он спас от врага при Лансе и защитил от мятежников в Сен-Жермене. Всего этого было более чем достаточно, чтобы вызвать энтузиазм, и он в самом деле достиг высшей степени.
Принцесса упивалась всеми этими свидетельствами своей популярности. Потом, после того, как Лене потихоньку шепнул ей несколько слов, она подала сигнал к отъезду. Скоро въехали в парк, все ворота которого охранялись солдатами полка принца Конде. Решетки были заперты вслед за въехавшими охотниками, но, казалось, и этой предосторожности было мало; все как будто боялись, чтоб к празднику не пристроился кто-нибудь чужой, и солдаты остались на часах у решетки, а около каждой двери был поставлен швейцар с алебардою с приказанием отворять только тому, кто ответит на три вопроса, служившие паролем.
Спустя минуту после того, как заперли решетку, звук рогов и свирепый лай собак дали знать о том, что олень был выпущен для травли.
Между тем, с наружной стороны парка, против стены, построенной коннетаблем Монморанси, шесть всадников, услышав звуки рогов и лай собак, остановились, поглаживая лошадей, и начали совещаться.
Глядя на их платья, совершенно новые, на упряжь, блестевшую на их лошадях, на лоснящиеся плащи, которые спускались с их плеч на лошадей, глядя на их роскошное оружие, которое они ловко носили, нельзя было не удивиться, что такие красивые и великолепные вельможи едут одни в то время, как все окрестное дворянство собрано в замок Шантильи.
Впрочем, блеск этих вельмож бледнел перед роскошью их начальника или того, кто казался их начальником. Вот его костюм: шляпа с пером, золотистая перевязь, тонкие сапоги с золотыми шпорами, длинная шпага со сквозной ручкой и великолепный голубой испанский плащ.
— Черт возьми! — сказал он, подумав несколько минут, пока прочие всадники смотрели на него с некоторым замешательством. — Как входят в парк? В ворота или в калитки? Впрочем, подъедем к первым воротам или к первой калитке, и мы, верно, войдем. Таких молодцов, как мы, не оставят за воротами, когда туда впускают плохо одетых людей, каких мы встречаем с самого утра.
— Повторяю вам, Ковиньяк, — отвечал тот всадник, к которому начальник обратился с речью, — повторяю, что эти дурно одетые люди, похожие на черт знает что, но теперь разгуливающие в парке, имели над нами важное преимущество: они знали пароль. Мы не знаем пароля и не попадем в парк.
— Ты так думаешь, Фергюзон? — спросил с уважением к мнению товарища тот всадник, в котором читатель узнал уже давнишнего нашего приятеля, являвшегося на первых страницах этого романа.
— Думаю! Нет, не только думаю, а даже совершенно уверен! Неужели вы думаете, что эти люди охотятся просто для охоты? Как бы не так! Они, верно, замышляют что-нибудь.
— Фергюзон прав, — сказал третий, — они, верно, замышляют что-нибудь и не впустят нас.
— Однако, не худо заняться травлею оленя, когда встретишься с ним на дороге.
— Особенно, когда травля людей надоела, не так ли, Барраба? — сказал Ковиньяк. — Ну, так пусть не говорят, что мы не сумели взглянуть на этого оленя. У нас есть все, что необходимо для появления на этом празднике; мы блестим, как новые червонцы. Бели нужны солдаты герцогу Энгиенскому, где найдет он людей отчаяннее нас? Самый скромный из нас похож на капитана.
— А вас, Ковиньяк, — прибавил Барраба, — в случае нужды можно выдать за герцога и пэра.
Фергюзон молчал и думал.
— К несчастью, — продолжал Ковиньяк с улыбкой, — Фергюзону не хочется охотиться сегодня.
— Ну вот, — сказал Фергюзон, — с чего вы это взяли? Охота — дворянское занятие, к которому я очень склонен. Поэтому я нимало не пренебрегаю ею и не отговариваю других от нее. Я только говорю, что парк, в котором охотятся, защищен решетками, а ворота для нас заперты.
— Слышите! — закричал Ковиньяк. — Слышите! Трубы дают знать, что зверь показался.
— Но, — продолжал Фергюзон, — это не значит, что мы не будем охотиться сегодня.
— А как же мы будем охотиться, когда не можем войти в парк?
— Я не говорил, что мы не можем войти, — хладнокровно возразил Фергюзон.
— Да как же можем мы войти, когда решетки и ворота для нас заперты?
— Да отчего бы, например, не пробить нам брешь в этой стене, такую брешь, чтобы мы и лошади наши могли пробраться в парк? За этой стеной мы не найдем никого, никто не остановит нас.
— Уррра! — закричал Ковиньяк, от радости размахивая шляпой. — Прости меня, Фергюзон: ты среди нас самый сообразительный! Когда я посажу принца на место французского короля, я выпрошу для тебя место синьора Мазарини. За работу, друзья, за работу!
Тут Ковиньяк спрыгнул с лошади и с помощью товарищей, один из которых остался у лошадей, принялся ломать стену, и без того уже разрушенную временем.
В одну минуту пятеро работников проломали проход в три или четыре фута шириною. Потом они сели на лошадей и, под предводительством Ковиньяка, въехали в крепость.
— Теперь, — сказал он, направляясь к тому месту, откуда неслись звуки рогов, — теперь будем учтивы и ласковы, и я приглашаю вас ужинать у герцога Энгиенского.
<< пред. << >> след. >> |