[в начало]
[Аверченко] [Бальзак] [Лейла Берг] [Буало-Нарсежак] [Булгаков] [Бунин] [Гофман] [Гюго] [Альфонс Доде] [Драйзер] [Знаменский] [Леонид Зорин] [Кашиф] [Бернар Клавель] [Крылов] [Крымов] [Лакербай] [Виль Липатов] [Мериме] [Мирнев] [Ги де Мопассан] [Мюссе] [Несин] [Эдвард Олби] [Игорь Пидоренко] [Стендаль] [Тэффи] [Владимир Фирсов] [Флобер] [Франс] [Хаггард] [Эрнест Хемингуэй] [Энтони]
[скачать книгу]


Альфонс Доде. "Прекрасная нивернезка" [1]

 
Начало сайта

Другие произведения автора

  Начало произведения

II

  III

  IV

  V

<< пред. <<   >> след. >>

      II
     
     «Прекрасная Нивернезка»
     
     
     Мадемуазель Клара всегда просыпалась рано.
     В это утро она очень удивилась, не увидев матери в каюте и обнаружив на подушке чью-то голову возле своей.
     Кулачком она протерла глаза и, схватив за волосы маленького ночного товарища, принялась его трясти.
     Бедный Тотор был разбужен самыми причудливыми пытками — шаловливые пальчики щекотали ему шею, хватали за нос.
     Изумленно посмотрев вокруг, он подумал, что сон его все еще продолжается.
     Над ними раздавались чьи-то шаги.
     На набережную с глухим грохотом выгружали доски.
     Мадемуазель Клару это, казалось, заинтересовало.
     Подняв пальчик, она показала приятелю на потолок жестом, который обозначал:
      — Что бы это могло быть?
     То начиналась выгрузка; Дюбак, столяр из Ла-Вилетт, приехал в шесть часов с лошадью и тележкой, и папаша Луво с совершенно не свойственным ему усердием сейчас же принялся за работу.
     Добряк не смыкал глаз всю ночь, думая, что ему придется отвести обратно к комиссару этого иззябшего и голодного ребенка.
     Он готовился выдержать утром новую бурю; но, по-видимому, голова мамаши Луво была занята чем-то другим, и она не заговаривала с ним о Викторе.
     Франсуа надеялся выиграть время, отдалив момент объяснения.
     Он хотел только, чтобы о нем забыли, старался не попадаться на глаза жене и работал не покладая рук, боясь, чтобы мамаша Луво, увидев его праздным, не крикнула ему:
      — Эй, ты, там! Коли ты ничего не делаешь, отведи-ка малыша туда, откуда ты его взял.
     И он работал.
     Груды досок заметно уменьшались.
     Дюбак сделал уже три поездки, и мамаша Луво, стоя на мостике с грудным ребенком на руках, едва успевала подсчитывать связки выгружаемых досок.
     В своем рвении Франсуа выбирал доски длинные, как мачты, толстые, как стены.
     Когда брус оказывался слишком тяжелым, он призывал на помощь Экипаж.
     Экипаж — матрос с деревянной ногой — составлял всю команду «Прекрасной нивернезки».
     Его подобрали из милости и держали по привычке.
     Инвалид опирался на свою деревяшку и с большими усилиями поднимал бревно, а Луво, сгибаясь под тяжестью ноши так, что пояс на нем чуть не лопался, медленно спускался по трапу.
     Ну, можно ли отвлекать столь занятого человека?
     Мамаша Луво об этом и не помышляла.
     Она расхаживала по мостику, поглощенная Мимилем, которого она кормила грудью.
     Вечная жажда у этого Мимиля!
     Как у папаши!
     Папаша Луво выпить не прочь! Но уж, конечно, не сегодня.
     Работа началась с раннего утра, но о белом вине не было и речи. Не было даже и мысли о том, чтобы передохнуть, вытереть вспотевший лоб, чокнуться с приятелем за стойкой кабачка.
     Даже когда Дюбак предложил ему выпить стаканчик, Франсуа геройски ответил:
      — После, время терпит. Отказаться от стаканчика!
     Хозяйка ничего не понимала, — уж не подменили ли ей Луво?
     Клару, очевидно, тоже подменили, — вот уже одиннадцать часов, а девочка, которую обыкновенно никак не удержишь в кровати, сегодня и не думает вставать.
     И мамаша Луво поспешно спускается в каюту посмотреть, что там происходит.
     Франсуа остается на палубе; у него опустились руки и перехватило дыхание, словно он ударился грудью о бревно.
     Так и есть! Жена вспомнила о Викторе, она пошла за ним, и сейчас Луво придется отправиться к полицейскому комиссару...
     Но нет, мамаша Луво появляется одна, она смеется и знаками подзывает к себе мужа.
      — Поди-ка посмотри — уж очень забавно!
     Добряк не понимает, отчего это она вдруг так развеселилась; он идет за ней, как автомат, от волнения еле волоча ноги.
     Оба малыша в одних рубашках сидят на краю кровати, спустив босые ножки.
     Они завладели миской с супом, которую утром мать оставила возле них.
     У них была одна ложка на двоих, и они ели по очереди, как птенчики в гнезде; Клара, которая всегда капризничала за едой, теперь смеясь, подставляла ротик.
     Конечно, крошки хлеба попали им и в глаза и в уши, но ничего не было ни разбито, ни опрокинуто; оба малыша от души веселились, и сердиться на них было невозможно.
     Мамаша Луво посмеивалась:
      — Раз они так хорошо поладили, нам нечего о них беспокоиться.
     Франсуа поспешил вернуться к своей работе, весьма довольный, что дело так обернулось.
     Обычно в дни выгрузки он после работы отдыхал: это значило, что он обходил все матросские кабачки, от Пуандю-Жур до набережной Берси.
     Зато выгрузка затягивалась обыкновенно на неделю с лишним, и мамаша Луво не переставала сердиться.
     На этот же раз ни белого вина, ни лени нет и в помине, — но есть великое желание сделать все как можно лучше, лихорадочная и упорная работа.
     В свою очередь малыш, словно поняв, что ему нужно завоевать себе место, старался всячески забавлять Клару.
     Впервые за свою жизнь девочка провела день без слез, впервые не набила себе синяков и не порвала чулок.
     Маленький товарищ развлекал ее, утирал ей нос.
     Он охотно жертвовал своими волосами, чтобы помешать слезам, готовым в любую минуту брызнуть из глаз Клары.
     И она запускала ручонки в его густую спутанную шевелюру и дразнила своего старшего друга, как щенок, задирающий большую собаку.
     Мамаша Луво издали наблюдала за происходящим.
     Мысленно она говорила себе, что неплохо иметь эту маленькую няньку.
     Пожалуй, можно оставить Виктора у себя до конца выгрузки. Еще будет время отдать его перед отплытием.
     Вот почему вечером она ни словом не обмолвилась об отправке малыша и, досыта накормив его картошкой, уложила спать, как и накануне.
     Можно было подумать, что приемыш Франсуа является членом семьи, а видя, как Клара, засыпая, крепко обнимает его за шею, нетрудно было догадаться, что девочка взяла его под свое покровительство.
     Выгрузка «Прекрасной нивернезки» продолжалась три дня.
     Три дня каторжной работы, без отдыха, без передышки.
     Но вот к полудню погружена последняя повозка — и баржа опустела.
     Буксирный пароход придет за нею лишь на следующее утро, и Франсуа весь день скрывался под палубой, починяя обшивку. Его не переставала преследовать одна фраза, которая вот уже три дня звучала у него в ушах:
     «Отведи его к полицейскому комиссару».
     Ох уж этот комиссар!
     Обитатели каюты «Прекрасной нивернезки» боялись его не меньше, чем действующие лица балаганного «Петрушки».
     Он сделался чем-то вроде «буки», и мамаша Луво злоупотребляла его именем, чтобы усмирить Клару. Всякий раз, когда она произносила это страшное слово, мальчуган устремлял на нее испуганный взгляд, взгляд ребенка, слишком рано узнавшего страдание.
     Он смутно понимал все, чем угрожало ему это слово.
     Комиссар! Это означало, что не будет больше ни Клары, ни ласковых слов, ни теплой печки, ни картошки. И вместо всего этого — возврат к мрачной жизни, к дням без хлеба, к ночам без кроватки, к пробуждениям без поцелуев.
     Оттого-то накануне отъезда он и вцепился так крепко в юбку мамаши Луво, когда Франсуа дрожащим голосом спросил:
      — Ну, так как же? Отвести мне его или нет? Мамаша Луво ничего не ответила.
     Казалось, она подыскивала какой-нибудь предлог, чтобы оставить Виктора.
     Что же касается Клары, то она, задыхаясь от слез, каталась по полу, твердо решив довести себя до нервного припадка, если ее разлучат с новым другом.
     «Женщина с головой» сказала значительно:
      — Бедный мой муженек, ты, конечно, сделал глупость, как и всегда. Теперь за нее надо расплачиваться. Ребенок привязался к нам. Клара без ума от него, и всем нам будет тяжело расстаться с ним. Я попробую оставить его, но требую, чтобы и вы все мне помогали. В первый же раз, как Клара закапризничает или же ты напьешься, я отведу его к полицейскому комиссару.
     Папаша Луво просиял.
     Итак, решено. Он дает зарок никогда не пить.
     Он улыбался, растягивая рот до ушей, и пел на палубе, разматывая канат, в то время как буксирный пароход тащил за собою «Прекрасную нивернезку» вместе с целой флотилией барж.
     
     

<< пред. <<   >> след. >>


Библиотека OCR Longsoft